Смотрим и глазам не верим: как мог наш Соломон пойти на такое расточительство!
— Ура! Качать Соломона Борисовича! — не выдержали пацаны, опомнившись от сказочного видения. Нервы Когана не выдержали. Блеснула слеза. Он расслабленно ответил на крепкое рукопожатие Калабалина и как бы про себя заметил:
— Разве я барахольщик? Вы еще не то увидите!
Аврал начался с налета, как только закончили осмотр. Раскрепили участки. Походная система взводов перешла в отрядную. После крымского отдыха все работали с наслаждением, выскребая, подчищая, выметая грязь. Заулыбались взрыхленные, политые цветники. Каждый цветок кланялся под струями поливалок, словно благодаря своих избавителей от ига черствых людей. Выметенные дорожки перед домом и в саду посыпали свежим песком. Единственный тротуар, от углов здания до парадного входа, вычистили, ополоснули водой.
Дебри тыла с головоломными лабиринтами и баррикадами подпали под экстренную обработку. Их защитники не выдержали натиска. Пылали костры, пожирая очистительным огнем мусор и рухлядь.
Внутри здания уборка затянулась до позднего вечера. В сверкающие чистотой спальни вносили проветреииые одеяла и матрацы, стелили чистые простыни, заправляли кровати, натирали паркет и думали: как в гостях ни хорошо, а дома лучше.
Постепенно отрешаясь от курортного праздника, переходили к трудовым будням.
Наступило время школы. Появились заботы у кандидатов на рабфак.
Рабфак! Это была ступень к дальнейшему образованию рабочего человека, перспективаучебы в институте, возможность стать инженером, о чем часто говорил нам Антон Семенович. И разве не было у нас группы рабфаковцев из колонистов-горьковцев, которые уже стали на этот светлый путь?
Институт мог взять студентов на второй и третий курсы. Но кто решится сдавать экзамены без подготовки? А где жить? Коммуну превратить в ночлежку? Педагогический совет ‚и совет командиров были поставлены перед сложной проблемой: как быть, что делать? И решение вытекло из жарких споров; предложений, коллективной догадки: а не сможем ли сами открыть свой рабфак, как отделение Машиностроительного института? Перспектива заманчивая, но как ее осуществить? Кто разрешит и узаконит, где взять оборудование кабинетов, преподавателей, как их разместить? Дебаты были бурными, продолжительными. ССК Харланова, не справляясь с разгоряченными ораторами, с шумом, перешедшим парламентские рамки, обратилась за помощью к Антону Семеновичу.
Он встал. Что-то было в его лице строгое и торжественное, в то же время отвлеченное от конфликтного собрания. У него не было намерення водворить порядок. Что-то новое лучилось в его глазах, как у человека, принявшего важное решенне. Его внутренний порыв, сжатый тугой пружиной, собранная фигура привлекли к себе внимание. Все смотрели на него, как на взведенный курок.
— В самом деле, почему бы нам не открыть свой раб-фак! — сдержанным тоном начал Антон Семенович. — Мне думается, нашей жизнью мы давно к этому подготовлены. Если институт предлагает второй курс, почему мы не можем сами начать с первого! Нет сомнения, что и на второй у нас уже есть способные кандидаты. Наш преподавательский состав без больших замен перестроится. Если понадобится, дополнительно примем новых учителей, исходя из программы и новых дисциплин. Что касается разрешения на организацию рабфака, оборудования кабинетов и всего остального, то это прошу возложить на меня. Думаю, разрешат. Через два дня у нас будет рабфак, даю вам честное слово!
Перед советом командиров стоял человек, в которого беззаветно верили. Наступила разрядка. Заговорили, зашумели, просили слова.
Мы помнили один любопытный случай. В один из зимних вечеров, в прошлом году, Антон Семенович читал нам письмо Алексея Максимовича Горького. В кабинете полно ребят. Неожнданно потух свет. Это случалось не часто. Сидим, тихо переговариваемся, не знаем, сколько продлится досадная темнота. За окнами кружилась вьюга. Прошло некоторое время в тишине. И вдруг резкий голос Антона:
— Да будет свет! Раз! Два! Три! — размеренный счет сопровождался громкими хлопками в ладоши.
По счету «три» ярко вспыхнула лампочка. Что же это — колдовство или фокус? Чем руководствовался Антон Семенович, какие силы подсказали ему миг появления света? Пораженные невероятным явлением, Застигнутые врасплох, мы ежились под ярким светом.
Этот случай помнили всегда, не находя разгадки… А теперь после ясных слов Антона Семеновича будто снова вспыхнул свет, и все увидели камни, о которые спотыкались. …Жизнь все шире распахивалась передо мной, и этот неоглядный простор напоминал мне мой исступленный восторг, когда в крымском походе, вместе со всеми, по горной дороге взошел я на крутой перевал.