- Андрей Андреевич, если в ближайшую неделю к вам не явится следователь от одной из надзирающих организаций, вы будете должны нам всем, здесь сидящим, по гроб жизни. Тихонечко, Андрей Андреевич. Сидите тихонечко.
Не дожидаясь ответа, Тяжелов воззрел в тот комканый листочек бумаги, который сунул ему Сакс. Там значилось: «Только из-за крайней надобности. И при первой возможности».
Тяжелов понимающе улыбнулся Федору Мартиновичу. А про себя сделал зарубку на память: «Не станем торопиться. Хоть один у нас живой человек будет».
И тут Волк неожиданно ударил себя в грудь и поклонился всем присутствующим в пояс, на половине поклона ловко отведя лоб от спинки офисного кресла.
- Простите меня, люди добрые!
- Э! - растерянно крякнул Варнак. - Вы... что?
Волк поискал взглядом икону и, не найдя, перекрестился на потолок. «Ну да, формально в том направлении до неба ближе...» - отметил Тяжелов.
- Не вините меня, простого русского парня! Грешен! Перед всеми, открыто говорю! Чистую правду! Все как есть!
Он ахнул еще один поклон. Макушка его оказалась скрыта столом от взоров собеседников, и, кажется, на протяжении пары секунд разговор немо продолжала крепкая корма Андрея Андреевича.
- Вы... у нас тут... не... - пытался объяснить корпоративную этику Варнак.
Нимало не обращая на него внимания, провинциал воскликнул:
- Проверял вас, добрые люди! Хотел доподлинно узнать: нет ли среди вас разжигателей? Теперь вижу: все хорошие русские люди собрались! Ну, простите меня, необразованного! Простите, неопытного! Простите и жизни меня научи́те в вашем в великом в столичном городе! Кто я такой? Раб Божий, обшит кожей, ума палата, а ключ потерян... Не обессудьте, хотел как лучше! Учи́те меня, учи́те!
Квалифицирующие признаки всех статей, черной стаей круживших только что над Волком, растаяли в один миг.
«А беглый-то ушел! - всплыли неведомо откуда архаичные словеса в голове у Тяжелова. - Ловок!»
В третьем поклоне Волк сложился перочинным ножиком. Тяжелов отчетливо услышал, как коленка стукнула Андрея Андреевича по скуле.
«Юрод! Но какой хитрый...»
- Иван Иванович, вы позволите просветить?
Тяжелов кивнул Варнаку.
- Андрей Андреевич, вы с самого начала неправильно нас поняли. Вы христианин? Очень хорошо. Разве у нас кто-нибудь запрещает быть христианином? Да ни в коем случае. У нас в стране - свобода совести, а в корпорации - абсолютная, ничем не ограниченная толерантность... Вы ведь честно оформили визу на христианское вероисповедание в реестре официальных христиан?
- Честнее некуда! - отозвался Волк.
- И честно перерегистрируетесь каждые четыре месяца?
- Ни разу не забыл в течение пятнадцати лет.
«Силен, брат!» - Сам Тяжелов потихоньку ездил в одну дальнюю деревенскую церковку и очень старался не попасться в зубы корпоративной безопасности, органам конфессионального надзора или, еще того хуже, активистам из Общества реального гуманизма. Ни в коем случае. Отгуманят до полной потери статуса... А каждый раз стоять в километровых очередях, добиваясь продления визы, ему не хватало духа. Это же такая тоска! Да еще в его возрасте... Крестик он, разумеется, не носил. Только на Рождество и под Пасху Тяжелов надевал его... и не снимал, обливаясь потом от ужаса, по три часа в сутки.
...Варнак продолжал:
- И честно платите государству пошлину за принадлежность к традиционному вероисповеданию?
- Не жалея денег! Даже таких.
- И честно прошли проверку на склонность к мракобесию?
- Не жалея нервов! Даже столько.
- Что ж, - в голосе Варнака появилось большое моральное удовлетворение, - тогда у нас осталась всего одна маленькая проблемка. Это даже не проблемка, а... кило убытка!
Непрошибаемый топ-менеджер позволил своему голосу пять молекул истеричности. Или у нас не идет конвергенция полов? И взрослому серьезному мужчине запрещено хоть ненадолго раскрепощать внутреннюю женщину?
Тяжелов очень хорошо понимал Варнака. Парень из провинции только что порушил ему отличный шанс приподняться. И как порушил? Да сам того не зная, на ровном месте!
Волк хмуро смотрел на Варнака.
- Ну о какой еще подляне... э-э-э... о каком еще шаге в сторону подлинной цивилизованности я не знаю?
Варнак честно, печально, солидно, почти не показывая превосходства «центрового» над деревенщиной, объяснил:
- Эх, Андрей Андреевич! Если в Совете директоров есть хотя бы один представитель религии, которая официально признана традиционной, то обязательно надо выделить место для представителя религии, которая традиционной еще не признана.