2. Тайна чердака
Мерседес выруливал на подъездную аллею к усадьбе Санта Амелия. У меня сжалось сердце, при виде этого особняка.
Я всегда очень трепетно относилась к этому дому. Для меня он всегда был мягкой отдушиной и подушкой безопасности. Я считала его своим домом, хотя и была лишь приёмной дочерью синьоры Амелии Полети, которую она удочерила, когда её сестра, а по совместительству и служанка, умерла.
Я родилась здесь и выросла в нём. Так что с какой-то стороны это и мой дом. Я знала каждые закоулок и каждую деталь в этом имении.
Вилла утопала в зелени. Много травы, деревьев, разноцветных цветов. Ощущение, что дом покачивался словно в колыбели матери-природы.
– Вот леди и дома, – с улыбкой сказал Алекс, притормаживая возле главного входа.
Да уж. Леди. Я вышла из машины и остановилась. С удовольствием вдохнула такой знакомый и родной запах. Закружилась голова. Я скучала.
Большая старинная входная дверь была чуть приоткрыть. Оттуда доносилась весёлая музыка в испанском стиле.
– Тебе помочь донести чемодан? – Алекс уже достал мой саквояж из багажника и поставил возле ног.
Только я хотела ответить, что да, было бы неплохо, если бы кто-то затащил этот неподъёмную тяжесть на мансарду, ведь именно там была моя комната, как в окне второго этажа показалась Эмма.
– Алекс! Наконец-то ты вернулся! Давай быстрее сюда, – крикнула моя сестра.
Меня я так понимаю, она даже не заметила.
– Спасибо, не стоит, сама справлюсь, – ответила я ему. – Тебя ждут.
– Мия! Наконец-то это твоя дурацкая учёба закончилась. Я так замучилась со всеми предыдущими служанками. К твоему приезду я всех уволила. Всё равно они были все тупые и завистливые. Как закинешь вещи, тащи свою худую задницу ко мне. Мама тебе список дел оставила.
А нет. Оказывается, заметила. Вот так. Ни тебе здравствуй, дорогая моя сестрёнка. Ни как у тебя дела. И я уже молчу о том, чтобы она сказала, как по мне соскучилась.
То, что учёба наконец-то закончилась этому я и сама рада. Юриспруденция совсем не то, что я хотела для себя. Но на изучение художественного мастерства моя мачеха денег не собиралась тратить. Поэтому пришлось изучать то, что велела она. Юриста в семье всегда хорошо и выгодно иметь, как сказала Амелия.
Я поскорей поднялась к себе. Пока втащила чемодан наверх, вся взмокла. Забросила вещи в комнату и поднялась на чердак. Достала ключ и открыла дверь. Там я, втайне от всех устроила себе свою мастерскую.
Я знала, что ни мачеха, ни Эмма сюда не полезут. Они крыс боялись и пауков, и даже привидений. Последних, конечно, не водилось в нашем доме, в отличие от первых, но они всё равно их боялись. Поэтому я могла не опасаться, что они найдут мою тайную комнату.
Тем более, что здесь мы складывали весь ненужных в доме хлам. Я придвинула все громоздкие вещи поближе к входу, таким образом, закрыв обзор. А в глубине чердака, на расчищенном пятачке поставила самодельный мольберт. Благо пространство было большое и света от окна на крыше попадало внутрь достаточно. Получилась огромная свободная студия.
Я с огромным трепетом прикоснулась к своим инструментам, провела рукой по холстам, что стояли в ряд у стены, сняла с них чехлы. Вдохнула такой родной и такой будоражащий запах краски. Я дома. И как бы мне дальше тяжело ни было, а так и будет непременно, я всё равно рада вернуться.
2/1
Я никогда не училась рисованию. Просто в один прекрасный день, будучи подростком, я нашла в сундуке краски и холст, взяла в руки кисти, и у меня получилось нарисовать то, что я хотела. Это была старая сгоревшая пристройка, что находился на участке нашего поместья.
Мачеха так и не убрала обугленные брёвна. Сказала, что это своеобразный памятник её мужу, который когда-то, давным-давно сгорел в том строении.
А для меня тем более это был памятник. В тот же день и том же месте сгорела и моя мама. Как мне рассказывала мачеха, моя мама, первая этой ночью увидела, что внутри летнего домика огонь, и бросилась на помощь синьору, никому не сказав. Так толком и не понял никто, что случилось, но дверь в пристрое как-то заклинило, и они сгорели вдвоём. Мне тогда была два года.
Я вытащила свою первую картину на свет. Села возле неё на пол. Нарисовала я тогда сгорающий дом, весь в огне и женщину, которая старалась открыть дверь изнутри. Её фигура также была вся объята пламенем. Чувствовалось, что дверь, которую она толкала от себя, не поддавалась.