По телу Марион пробежала дрожь, она отвернулась и протянула свои длинные пальцы к камину. Теперь, после смерти Ричарда, в ее жизни начиналась полоса кардинальных перемен.
Она не станет поддерживать глупое увлечение своей дочери, которое может перерасти в манию. Весь этот классический хлам, от которого мозги начинают поворачиваться не в ту сторону, совсем не нужен юной девушке. Теперь Марион собиралась лично отправиться в Ракесли и навести там порядок. А затем эту квартиру можно будет сдать. Роберте просто необходимо проводить больше времени в Лондоне. Придется заставить дочь вести себя так, как и следует большинству подростков ее возраста.
Чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, Марион решила принять предложение своей подруги Эйрин Акройд и поехать в Монте-Карло, но сначала нужно провести с дочерью несколько дней и проводить ее обратно в пансион. Марион всегда гордилась тем, что была хорошей матерью. Даже Ричард признавал этот факт, хотя и говорил:
— Ты замечательная мать, Марион. И всегда была такой, но мне кажется, не стоит так сильно вмешиваться в жизнь Берты.
Она, бывало, после таких замечаний набрасывалась на мужа с упреками. И действительно, Ричард даже представить не мог, как отвратительно она себя чувствовала, пока была беременна, что ей пришлось пережить во время родов. Естественно, она ждала от Ричарда чего-то взамен. Врачи предупреждали ее, что если она снова захочет рожать, то велика вероятность кесарева сечение. Но Марион не собиралась повторять свой подвиг. И не важно, что Ричард хотел еще сына.
Глава 3
Шестнадцать лет назад холодным февральским днем Ричард посадил ее в машину и увез в свой дом. Ему было тогда двадцать четыре года, ей — двадцать два.
— Как чудесно, что ты сейчас со мной, дорогая, — сказал он.
Они не виделись целый месяц, и Ричард сразу начал ее обнимать и целовать. Но Марион решительно остановила его.
Он вдруг отшатнулся. Марион с удивлением заметила, что его взгляд сделался какими-то настороженным.
— Я не… не совсем понимаю. Мне казалось, мы любим друг друга, — проговорил он.
— Все так и есть, — раздраженно отозвалась она, — но это не означает, что мы должны немедленно отправиться в постель. Похоже, мужчины только и думают об этом. Я считала, что ты выше этого, Ричард.
Он продолжал неподвижно смотреть на нее, черты его лица вдруг заострились.
Немного помолчав, Ричард спросил:
— Ты хочешь сказать, что больше никогда не ляжешь со мной в постель, Марион?
— Скорее нет, чем да, — глухо ответила девушка. — Но разумеется, если ты хочешь воспользоваться своим правом мужа и это отразится на моем материальном положении…
Он оборвал ее на полуслове.
— Замолчи, — яростно отрезал он. — Замолчи немедленно и никогда больше не смей разговаривать со мной подобным образом. Я люблю тебя, Марион. Люблю… Но мне бы и в голову не пришло насильно заставлять тебя что-то делать. Помни об этом.
Вздохнув с облегчением, она сказала:
— Разумеется, я не хочу, чтобы наш брак вот так распался. Но это не означает, что я должна каждый раз, когда ты чувствуешь…
Его глаза сделались грустными. Это выражение так и застыло в них навсегда.
— Я люблю тебя, Марион, — сказал он. — И я буду надеяться, что ты когда-нибудь изменишь свое решение. А пока можешь не беспокоиться, я не прикоснусь к тебе.
Но она не передумала, и с того самого дня Ричард никогда больше не переступил порога ее спальни.
Но, отказав мужу в близости, Марион не чувствовала необходимости в интимных отношениях и с другими мужчинами. Почему же она вышла замуж за Ричарда?
Они познакомились на приеме, куда Ричарда вытащила его крестная, леди Фэнли, ныне покойная. Фэнли хорошо знали Уэйлингов и Марион, которая в то время жила в Уэйлинг-Холл со своей матерью. Ричард влюбился в Марион с первого взгляда. «Моя золотая девочка» — называл он ее. Такая хрупкая, со светлыми волосами золотистого оттенка, с холодными голубыми глазами, прохладными пальцами и очаровательной манерой разговаривать и улыбаться. Легкое презрение, сквозившее в ее взгляде, заинтриговало его, он почувствовал в этой девушке какой-то вызов, на который уже не мог не ответить. Каждый день в течение полугода он писал ей стихи. Она спокойно читала их, не видя литературных достоинств, не чувствуя глубины и искренности чувств. Эти стихи лишь льстили ей. И все ее друзья, и мать, обеспокоенная желанием быстрее и как можно выгоднее выдать дочь замуж, в один голос твердили: Ричард красив, да к тому же еще и поэт.