– Знаешь...
Она суетится у духовки и достает знаменитую запеканку из французских тостов, от запаха которой я чуть не падаю на колени. Это сладкое угощение в глазури я пробую нечасто, но каждый раз, когда она его готовит, мне кажется, что я умер и попал на небеса.
– Может, тебе стоит пойти домой и отдохнуть перед процедурой. Я съем все это липкое лакомство с корицей сама.
Выглядит потрясающе, а пахнет еще лучше. И будь я проклят, если Эхо не получит меня именно там, где она хочет.
– Я, вероятно, мог бы перенести процедуру достаточно надолго, чтобы съесть его.
– Нет. Я подаю его только во время фильма. Но все в порядке. Я сделаю его снова... когда-нибудь. Ну, может быть, и нет. После того, как тебе сделают лоботомию, ты больше не будешь ценить эту вкуснятину. Так что я, наверное, перестану готовить навсегда. Грустно, что сегодня я пеку его в последний раз, и я приготовила его для тебя, но... ладно.
Когда она поливает всё сверху маслянистым сиропом и достает тарелку хрустящего, толсто нарезанного бекона из микроволновки, я сдаюсь. Даже самый приторно-сентиментальный фильм стоит просмотра, если мне удастся это съесть.
– Хорошо. Ты победила. Подай мне тарелку. Я отменю лоботомию и останусь на фильм.
– Так и думала, что ты посмотришь на вещи моими глазами.
Она улыбается, протягивая мне блюдо.
Несмотря на ямочку на ее левой щеке, я принимаю тарелку с рычанием.
– Ты наказываешь меня, Хоуп.
– Нет, Эллиот. После семи недель героев, боевиков, запутанных отношений и второсортных комедий пришло время для чего-нибудь приятного.
Эхо, возможно, в чем-то права. Она единственная, кто предлагает фильмы, призванные сделать людей счастливыми.
– Хорошо.
Я подливаю ей «мимозы», пока она заканчивает расставлять еду на кофейном столике перед большим экраном. Банда высмеивает телевизор Эхо, потому что это старая бандура, выпущенная по меньшей мере двадцать лет назад. На самом деле, весь ее дом забит залатанными с блошиных рынков, всеми любимыми вещами, передающимися из рук в руки от ее старших сестер. Это совсем не похоже на мою супер-шикарную холостяцкую берлогу, но я провел здесь так много времени, что чувствую себя как дома.
– Так как называется сегодняшний мучительный фильм? – спрашиваю я, опускаясь на пол и размещаясь перед столом.
Эхо садится прямо рядом со мной, толкает локтями и задевает бедрами, пока мы устраиваемся поудобнее. Со следующим вдохом я чувствую запах не только нашего позднего завтрака... но и того неуловимого чего-то еще сладкого, что кружит мне голову и сводит с ума. Что это такое?
– Гордость и предубеждение.
Она что, серьезно?
– Разве я не должен был читать это, типа, в десятом классе?
– У тебя была миссис Ганновер на втором курсе, верно?
– Ага.
Я не вспоминал об этой женщине много лет. После окончания того семестра я вычеркнул ее из памяти.
– Тогда да, читал. Это было лучшее, что мы читали в классе.
– «Повелитель мух» был намного лучше.
Эхо пронзает меня испепеляющим взглядом.
– Может, ты и мужчина, но ты такой пацан.
– Что это значит? Я...
– Ешь, чтобы я могла поставить фильм.
Она грозит мне пальцем.
Я действительно предпочел бы не смотреть этот классический фильм, даже если на экране будет Кира Найтли. Она горячая штучка, несмотря на развевающееся платье и отсутствие декольте. Но слова Эхо не дают мне покоя.
– Подожди.
Я поворачиваюсь к ней лицом.
– Какой я пацан?
– Ты не слишком много беспокоишься о завтрашнем дне.
– Именно.
Мне только что исполнилось двадцать четыре. У меня впереди еще вся жизнь, чтобы зацикливаться на этом дерьме. Я не нахожусь в поисках жены. Понаблюдав за родителями, сомневаюсь, что вообще когда-нибудь буду искать. Но у меня отличная шестизначная зарплата в перспективной финансовой компании здесь, в Лос-Анджелесе. Нет, это не Уолл-стрит. Хотя в конце концов, я буду там, как только оплачу взносы.
Эхо вздыхает. Ей не нравится мой ответ. Забавно, мы не вместе... но я ненавижу, когда мы ссоримся. Я ненавижу еще больше, когда разочаровываю ее. А сейчас точно разочаровал.
– И ты только что доказал мою мысль.
Она качает головой, хватая пульт.
– В этом фильме нет секса, не так ли? – ворчу я.
– Нет. – Она закатывает глаза. – Не все сводится к сексу.
– Конечно все.
Но она этого не знает, потому что в двадцать два года все еще девственница. Я уважаю ее выбор ждать кого-то, кто что-то значит для нее, даже если я этого не разделяю.
– Легко чувствовать гениталиями. Чувствовать свое сердце намного сложнее. И гораздо значимее.
Хмурюсь. Эхо говорит почти как... Нет. Она вряд ли может говорить про собственный опыт. В кого, черт возьми, она могла быть влюблена, о чем я не знаю?
Потом я вспоминаю, что она «разговаривает» с Ксавианом.
Замираю.
Любой, кто назвал бы меня игроком, назвал бы Ксавиана Косту кобелем. У нее не может быть к нему настоящих чувств.
Не может же?
Если я прямо скажу Эхо о том, как глупо влюбляться в Ксавиана, она рассердится. Поэтому я стараюсь быть хитрым.
– В последнее время я мало разговаривал с Ксавом. Что с ним?
– Кроме экзаменов ничего нового. Но он в восторге от того, что в субботу мы все сядем в самолет до Мауи. Он был в восторге от того, что, несмотря на то что он стажер, его включили в бонусную поездку для лучших.
Ксавиан убивается в офисе. У него природный дар делать деньги, так что я не удивлен. Но она как будто гордится им, как девушка.
– И еще раз спасибо, что взяли меня с собой в качестве +1. Я так взволнована, что купила два новых бикини!
Чтобы Ксавиан видел? Эта мысль заставляет меня нахмуриться еще больше. Но я веду себя непринужденно.
– Конечно. Эй... – Толкаю её плечом. – Ты моя лучшая подруга. Я должен был устроить тебе поездку на выпускной, которую стоит запомнить.
– Не могу выразить тебе, как сильно это ценю. Один только билет на самолет, должно быть, стоил целое состояние. Но я обещаю, что не буду по ночам храпеть.
Она подмигивает.
– Ты не храпишь, пироженка.
Я был с ней в походах около миллиона раз, так что знаю. Но к настоящему времени она обычно находила для нас с полдюжины занятий, чтобы оценить пейзаж и оставить воспоминания – заповедник, увлекательный поход, пикник на рассвете на пляже – что-нибудь в этом роде. Но до самого большого отпуска в нашей жизни осталось шесть дней, и ни больше.
– Расскажи мне, что ты запланировала.
– Солнце и воду!
Она закрывает глаза и делает глубокий вдох, как будто уже чувствует запах океана.
– Я имел в виду для нас.
Эхо поворачивается ко мне, пожимая плечами.
– Я думала, мы расслабимся. Кроме того, я не была уверена, сколько тебе придется работать.
– У меня только два диджей-сета за всю неделю. У нас будет куча времени для других дел.
– О, хорошо.
Но по ее голосу можно предположить, что это совсем не хорошо. Что, черт возьми, происходит? У нее есть для меня какой-то сюрприз, и она не хочет, чтобы я угадал, как на позапрошлое Рождество?
– Итак, мы подумаем о некоторых вещах, – подталкиваю я ее. – Верно?
– Конечно.
Ее быстрый ответ должен заставить меня почувствовать себя лучше. Вместо этого мне интересно, планирует ли она наслаждаться солнцем и водой с кем-то другим.
Например, с Ксавианом.
Черт, я знаю, что в последнее время был занят и проводил много свободного времени с Джейси – в основном потому, что она готова на все в постели и может отсосать медяк с дверной ручки, – но мысль о том, что мы с Эхо отдаляемся друг от друга, наполняет меня чем-то вроде паники.
– Что ты скажешь, если мы устроим выпускную вечеринку перед поездкой в пятницу вечером? Мы уезжаем не раньше двух часов дня в субботу, так что...
– Я не могу. – Эхо отводит взгляд. – У меня есть... кое-что еще.
Например? Ее неопределенный отказ наполняет меня ужасом.
– Свидание?
– Не совсем.
Придвигаясь ближе, я беру ее за подбородок рукой.
– Тогда что? Поговори со мной. Скажи мне, что тебя беспокоит.
– Ничего. Мне просто нужно, эм... позаботиться кое о чем, прежде чем мы уедем.
Кое о чем? Если это действительно ничего не значит, почему она не смотрит на меня?
– Понимаю, что ты не хочешь, чтобы я совал нос не в свое дело, но я твой лучший друг. Что-то не так? С твоими сестрами все в порядке?