Наконец, в одном окне показалась женщина. Она посмотрела внимательно на Уфимцева, потом, вытянув шею, поглядела в ту и другую сторону от него и скрылась, вскоре в другом окне появилась вторая женщина, тоже поглядела на Уфимцева и, отвернувшись, похоже, что-то сказала тем, что были с ней, показывая рукой через плечо на него.
И вот в окнах замелькали любопытные женские лица и, поглядев, исчезали.
И когда любопытных уже не стало, в окне появилась Аня. У него упало и куда-то закатилось сердце, он почувствовал, как немеют ноги, отливает кровь от лица.
Аня была одета в серый, клетчатый халат, который придерживала рукой у горла. Она сразу узнала его и, как он понял, обрадовалась — это он видел по улыбке на ее лице. Она помахала ему рукой, а он, стащив с головы шапку, стал махать ею так, будто находился в трех километрах.
Потом бросился к двери, вошел вовнутрь здания. В приемной никого не было, и он, подойдя к окошку, спросил у дежурной сестры, пожилой и на вид благодушной женщины, что-то писавшей на узком листе бумаги:
— Записку передадите?.. Жене?
Он достал из кармана авторучку, блокнот и, положив блокнот на подоконник, стал торопливо писать. Он исписал одну сторону листка, перешел на вторую, мысли его скакали, как перо по бумаге на неровном подоконнике. Письмо было торопливое, сумбурное, но он надеялся, Аня поймет.
Он оторвал листок из блокнота и тут же выскочил за дверь, побежал на прежнее место, откуда высматривал Аню.
Солнце уже передвинулось, и стекла окон были теперь светлыми, чистыми, словно их только что помыли, он даже видел сквозь них противоположную стену Аниной комнаты и на ней картинку в простенькой рамке.
Аня появилась в окне — ему показалось — внезапно, хотя он и ждал ее, — помахала листочком бумаги. Он догадался, что, прочтя записку, она поняла его, и неожиданно почувствовал, как тугой комок радости подкатил к горлу, стеснил дыхание.
Когда Аня отошла от окна, он еще постоял, подождал чего-то, потоптал снег и, повернувшись, быстро пошел со двора.