III
* * *
Воет ветер,снег струится,в синем свете вьюга злится,расползлась над миром мгла,чистит ветер, как метла, —мир.
Снег струится,белый снегрвется птицей много летна стеклянные просторы,где поют, лучатся хоры —звезд.
И прозрачнымбелым снегомвсе невзрачное отпето,и звенит, гудит часамипод глухими небесами —вьюга.
* * *
Я много лет скиталсяв краю сухих белил,обламывая пальцы,тропу свою торил,и там, где низкий берег,под шапкою лесов,стрелял пушистых белок,и грелся у костров.
Единственный хозяин,закон тайги я знал:ловушек зря не ставили зверя уважал,но снег ложился густо,стелил тропу мою,и было пусто-пусто,и грустно, как в раю.
* * *
Согрели плоские бока никелированные лужии день течет, как облака, неимоверно сжат и сужен.
А в дымном хаосе берез, меж вздорных высохших сережекеще живет смятенье рос и заблудившихся дорожек.
И я когда-то их топтал, искал, надеялся и верил,что встречу среди рыжих скал седого сказочного зверя.
Возьму руками, без свинца, не зря ведь чтил я Гагенбека.Но у дорожек нет конца, а зверь бежит от человека.
* * *
Наваждения исчезли,как далекое окно,за которым были песни,а сейчас совсем темно.
Я вернулся, я вернулсяв город, темный от дождей,в город очень узких улици высоких этажей.
По аллеям мокрым шляюсь,это снова детства дни,ничему не удивляюсь,чем меня ни удиви.
Но, приглядываясь к лицам,все тяну, тяну, тянутот момент, когда ресницынарушаюттишину.
Перед дождем
О, за мгновение, покав мои глаза летела капля,я прожил жизнь – любил и плакал,и видел дождь и облака.
Но капля пала на глазаи вновь я тронут тайной жуткой:как уместилась жизнь мояв таком коротком промежутке?
* * *
Мой тополевый Томск —томительная пристань,текущая, как воск,бегущая, как выстрел.
На площадях твоихя плыл, как на триреме,среди дождей густых,остановивших время.
И за твою печаль,за тайные вечери,спасибо, мой причал,скрипучие качели.
Спасибо за метель,за то, что гнал по свету,за руки тополей,салютовавших свету.
Август
В удаляющемся свисте,как ударил карабин,воздух в шорохах и листьяхоблетающих рябин.
Влажной лапой гонит тучиветер прямо над рекой.Я держу в руках, как случай,свой нечаянный покой.
Я давно уже не чаялтак смеяться, так любить,жечь костры, бродить ночами,не вино, а воздух пить.
И пускаться без оглядкипо течению реки,по которой щеткой гладкойволновались тростники.
А надежды и запискиоставлять в сухом дупле.
Август.Звездчатые искры.И томлениеполей.
Масштаб
От древнего курганадо гиблого болота;
от чайного стаканадо чаши с позолотой;
от томского заборадо стен горячей Кушки;
от Домского соборадо крошечной церквушки;
от розы искушениядо прозы из трактира;
от мироощущениядо ощущенья мира.
* * *
То ль мираж, то ли впрямь олень,и опять до небес пустынно.Я иду. Рядом только тень.На увалах базальты стынут.
Кочки,Камни,глухие мхи,да озера чернее сажи.
Так и входят в мои стихиэти северные пейзажи.
Дом на песках
I
Разносит ветер легкие песчинкии нарушает мировой покой.
Два взрослых человека строят дом.
Сухой плавник, окатанная галька,скоба из меди – все им пригодится.Два взрослых человекастроятдом.
Потом их остановит поцелуй.Их дом оставлен, он забыт, заброшен.Никто из них не мудр, не осторожен,никто не озаботится судьбой,никто не вздрогнет —кто там дразнит чаек?зачем весь мир, весь этот разнобой?
И счастье, с тех иллюзий начинаясь,становится, увы, самим собой.
II
Но дом еще не дом, пусть даже кровлюи стены ты поднять над миром смог.Ты должен жить удачей и любовьюи женщину внести через порог.
Чтоб все, что было временно и ложно,ушло, как исчезают боль и страх…