Удовлетворенная работой домовичка, осматривая меня, наконец, кивнула и спрыгнула с табуретки, открывая дверь и позволяя выйти. Свобода! Трубите фанфары, радуйся народ, Адель Лестрейндж смогла покинуть территорию своей комнаты! Это невероятное везение, произошедшее в прямом эфире.
М-да. Меня снова занесло не туда на повороте. Иногда собственные мысли, мотающиеся, как полоумные, у меня в башке, кажутся самым настоящим бредом. А иногда нет, наверное. У меня они ходят парочками, так что сложно сказать, какая именно идиотская, а какая нет.
В размышлениях о своих мыслях, что само по себе странновато, я спокойно дошла до столовой. Ну, как спокойно — ни разу не упала с каблуков, которые на меня натянули эльфы. Вот, в чем самая большая несправедливость! Туфли на шпильке и каблуке есть, а джинс — нет. Но мне можно дать какой-нибудь приз за то, что почти никто на портретах предков не проснулся. Кроме мамы. Но, она и не спала, а снова расчесывала длинющую пепельную косу. Лестрейнджевская Рапунцель.
Как только двери отворились, Розали и Фрэнк наградили едкими взглядами, полными негодования. Ох, сегодня будет жарко. Но, так как пожить и попортить этим двум жизнь еще хотелось, я села на место Реддла. Ничего, перебьется, сядет рядом с сестренкой, ему все равно привыкать надо.
Папа на мой приход внимания не обратил, даже от газеты не оторвался. У меня сложилось стойкое впечатление, что, даже если сюда прилетит бомба, он лишь чихнет и страницу перевернет.
— Выглядишь ужасно, — поделилась Розали своими наблюдениями. Ну, эта фраза, конечно, перебор, но у меня по утрам и правда нет того блеска в глазах, который и привлекает к себе внимание.
— Это вы — ранние пташки. А я любитель поспать допоздна.
— Учитывая то, что ложишься тоже не в десять.
— Откуда такие наблюдения? — почти искренне изумилась, но бекон, выложенный на тарелке сестры, отвлек. Уверена, это сравнение никогда не устареет.
— Мы тебя слишком хорошо знаем, — вздохнул Фрэнк, отпивая из белоснежной фарфоровой чашки черный кофе.
— Смотрю, господа-гости не были разбужены ледяной водой.
Эх, что за жизнь! Вместо ответа я лишь услышала смешки милых брата с сестрой, а Корвус, как и следовало ожидать, даже глаз от газеты не оторвал. Мне невероятно повезло с родственничками.
Интересно, а что именно приключилось с настоящими Адель и Розали? Что-то не припомню упоминание о сестрах ни в книгах, ни в фильмах. Понятно, у Фрэнка и Дианы родятся два мальчика — Родольфус и Рабастан. Первый женится на Беллатрикс Блэк, а второй будет всюду за ними следовать, как собачка, честное слово. Сто процентов — не позволю племяннику так унижаться! А лучше вообще мисс Блэк-старшую к Руди не подпускать. Без сумасшедших обойдемся, да и род должен продолжиться.
Будь в моих силах, я бы судьбу Британии изменила в лучшую сторону. Например, не позволила Реддлу стать Темным Лордом. Он, конечно, потомок древнего и могущественного рода, но уже вполне взрослый, думающий дядька, который, как глава, должен попробовать привести в порядок род. Он ведь единственный наследник и вполне может взять фамилию Гонт, вернуть хотя бы часть былого состояния и могущества. Конечно, для этого нужна чистокровная невеста (тут мой взгляд невольно упал на Розали), мозги и хитрость. А дальше Мерлин в помощь, тем более с такими друзьями как Малфой, Долохов, Фрэнк, дальше уж не знаю, чуть ли не все чистокровные. Но эти четверо кто-то вроде верхушки.
Интересное наименование я, конечно, выбрала.
— Доброе утро, — ну вот, как говорится, помяни черта. — Мы просим прощения за опоздание — по дороге сюда невольно останавливались и любовались картинами и статуями, — он опустил взгляд на свое место, где вполне удобно устроилась я. Оправдаться, что ли?
— Прошу прощения, мистер Реддл, но у нас с Фрэнком и Розали возникли некие разногласия. Палочку против меня они, надеюсь, не используют, а, вот, нож, вилку, тарелку… Кто знает, на что способно воображение этих двоих? Ну, и вы, наверняка, были лучше меня в зельеварении, так что сможете почувствовать яд, который вполне может очутиться в моей порции, — я попыталась не рассмеяться, когда заметила выражение лиц брата и сестры. Похоже, яд.
— Конечно, сможет, — с непонятной мне веселостью ответил Антонин, усаживаясь на свое место. — Он все определит, кроме амортенции — невероятная особенность Тома.
Так, походу это семейное. Прямо в момент замечания Долохова в мою светлую головушку влетела непонятная мысля отпить чаю. Ну, и прямо по закону бутерброда, поперхнулась и закашлялась. Но причина уважительная.
Можно ведь просто подмешать Тому амортенцию! Розали от него удирать по поместью придется, что само по себе будет занятным зрелищем. Ну или не будет, ведь паранормальная влюбленность в будущего Я-Темный-Король может восторжествовать и сыграть злую шутку.
Врут все те, кто говорят, что в опасные для жизни моменты перед глазами проносится вся твоя история. Фиг вам. Даже мысли не возникло, ведь я, блин, придумывала план, как напоить будущее нечто со змеиным лицом зельем. Но папочкин взгляд быстро привел в чувства не только меня, но и мысли. Самое поразительное в этой ситуации то, что он оторвался от газеты. И не после бомбы. Вот это поворот.
Ан нет, ошиблась. Корвус Лестрейндж просто закончил читать. Обязательно запомню: если за завтраком захочу привлечь его внимание, то просто сожгу большую часть газеты. Главное, не забыть убрать следы преступления. Как никак, а рука и слово у него тяжелые.
— Боюсь, мисс Лестрейндж, опоить меня амортенцией не удастся. За годы приема по маленькой дозе мой организм научился защищаться. Прямо как с ядами из одной легенды.
— Мистер Реддл, вы меня переоценили. Пока наши разногласия с Розали не угаснут, в лабораторию мне проход закрыт. Но даже без этого, не решили ли вы, что я могу так испортить отдых другу Фрэнка? — я подняла брови, чуть наклонив голову. Готова поспорить, милый братик закатил глаза. А вот Розали не смогла, все-таки рядом с ней сидит САМ ТОМ МАРВОЛО-ЕМУ-В-ДЕДЫ РЕДДЛ! Ей сейчас, главное, не забыть как дышать или не навернуться в обморок.
Корвус сделал последний глоток кофе и поднялся. Остальные мужчины незамедлительно последовали его примеру.
— Что же, не буду портить завтрак своим молчаливым присутствием. Приятного дня, господа. — Он чуть склонил голову, напоследок прожег Розали взглядом, уверена, напоминая, что напротив сидит Долохов, а он, — ох, какой завидный жених!
— Знаете, — обратился к нам Антонин: и нам, это не всем оставшимся, а нам, это ко мне и Розали, — мы достаточно наслышаны о парке Лестрейнджей.
— Боюсь, вы будете разочарованы, — легко ответила, все-таки решаясь проверить сходство бекона и Реддла.
— Отчего же? — с ноткой удивления, проскочившей в голосе, переспросил тот.
— У нас нет белых павлинов и красных роз, — сделала я нескромный намек на любовь Малфоев к этим цветам и птицам.
— Поверьте, я буду только рад, — поспорить готова, он понял. Ну что же, это хорошо. Хотя до сих пор непонятно, что за фрукт мсье Долохов. Или ягода. Даже с Реддлом легче. Может, потому что ему, как ни странно, уделялось много времени в книгах?