Прошли дальше берегом реки, взошли на мост.
На полуразрушенных бетонных столбиках лежали трубки-перила, а кое-где вместо них были просто деревянные бруски. Ребята облепили перила, осматривали дыры от пуль. Костя нащупал дыру с отвернутым набок язычком железа. Он смотрел на нее и думал: «Да… Как же густо летели пули и какая же у них была сила, что они пробивали такое прочное железо? А что, если бы тут стоял человек? А человек, люди, они были тут, везде, незащищенные мягкие люди, и пули попадали в них». Косте стало страшно. Вот какое тут было! А сейчас спокойно течет блестящая вода, и вон дерево, у него листочки с белой изнанкой, ветер поворачивает их туда-сюда, и они весело сверкают на солнце.
Бух! Бух! Бух! — по дощатому настилу моста в широких низких сапогах бежал молоденький солдат.
— Скажите, где тут музей? — спросила Тамара Васильевна.
— А вот туда заворотите! — ответил на бегу солдат, махнув рукой налево.
Слева пышные высокие кусты акации почти совсем закрывали длинное кирпичное строение. Справа, на площадке, окруженной деревьями и кустами, солдаты занимались на снарядах.
— Это козел, — узнавали ребята. — А вон турник. Здорово подтягивается!
Раздетый по пояс смуглый мускулистый солдат, крепко ухватившись за перекладину турника, медленно сгибая в локтях руки, на которых все сильнее и сильнее надувались бугры мышц, подтягивал неподвижно вытянутое тело. Вот он грудью коснулся перекладины и легко спрыгнул. Ребята восхищенно переглянулись.
Наискось поляну пересекала группа солдат. Они все разом поднимали ноги и разом с дробным стуком опускали. Руки их, как множество маятников, мерно раскачивались в лад.
Командир командовал:
— Нале-во! Кру-гом!
Солдаты четко поворачивались.
— Ша-гом марш! — Они снова маршировали.
У входа в музей, под густыми, нависшими ветвями акации, уютно стояли скамейки. Тамара Васильевна сказала:
— Ждите меня здесь, никуда не разбегайтесь! — и исчезла за дверью.
Костя присел на кончик скамейки. Вот он, Митька, уже с Васькой Петуховым бегает. Наплевать ему на Костю. А Косте не наплевать. Пусть Митя виноват, но если бы он сейчас подошел, все бы и обошлось. Только он не подойдет! И как теперь все будет? Костя вздохнул.
На крыльце появилась Тамара Васильевна с девушкой в сером платье. Пышные темные волосы девушки стояли надо лбом и спускались на плечи. Черные глаза глядели серьезно. Девушка держала в руке длинную, суженную к концу палочку. С этой палочкой она была похожа на мушкетера со шпагой.
— Пойдемте! — сказала девушка.
6. МУЗЕЙ
Тихо, чинно, один за другим входили ребята в первый зал музея героической обороны Брестской крепости.
В музее пахло воском, деревом и лаком. Белые сборчатые занавески на окнах спущены, яркий солнечный день с мелькающими, блестящими на солнце листьями деревьев, с молодыми солдатами в голубых и красных майках — этот пестрый летний день остался за дверью.
— Ребята, станьте шире, еще шире! Пусть каждый сделает два шага назад! — сказала девушка-мушкетер. Костя старательно шагнул назад на два больших шага и остался позади всех.
— Кто поменьше — вперед!
Поздно. Костя хотя и поменьше, но вперед уже не пробьешься. А Митька — впереди! Этот не задержится, хоть и рослый.
— Вы — на центральном острове крепости, в одной из казарм, которая чудом уцелела после войны, — говорила девушка. Она совсем утонула в массе голов, только пышный черный чуб да палочка-указка взлетали вверх.
«Казарма! — думал Костя. — Значит, здесь жили солдаты, те самые, которые защищали крепость. Здесь они занимались, маршировали, и вдруг — война. А что говорит экскурсовод? Что-то о городе Бресте». Костя не стал вслушиваться. Это не про войну и не про защитников. Девушка обернулась к высокому стеклянному шкафу, стоящему посреди комнаты.
— А это — старинное оружие. Тут вы видите кремневые ружья.
Ребята живо прихлынули к шкафу, а Васька Петухов подбежал к нему и — бум! — головой в стекло.
— Не разглядел! — захохотали все.
Костя как ни тянулся на цыпочках, как ни подпрыгивал, не мог увидеть, что в шкафу. Митька, конечно, все рассмотрел! У него всегда как-то ловко получается. Когда они вместе, и Костя становится с ним ловчей, И почему это Костя должен на Митю, на своего собственного друга Митю, смотреть как на совсем чужого мальчишку? Ведь вот он, Митька, это его темный, немного выгоревший чуб надо лбом, смуглые обтянутые щеки, нос тоненький, с загогулинкой на конце, и всегда прищуренные глаза, — все тот же Митька, бывший друг, а теперь враг. А Митька ему сейчас вот как нужен! Подойти, что ли? Но тут Костя увидел растрепавшуюся за дорогу светлую косу Лиды, вспомнил, что Митька ему кричал, и вздрогнул от обиды и стыда. «Нет, не подойду!» — решил он.