— Ключ — символ, — объясняла девушка. — Этим ключом ничего не отпиралось…
— О-о! — загудели ребята. — Здоровый какой!
— Этот ключ лежал на столе у коменданта крепости. Если комендант вручал его неприятелю, считалось, что крепость сдана.
Косте не было видно ключа, но все равно, будь он комендантом, он ни за что бы не отдал ключ неприятелю. Еще чего? Победить нужно, прогнать неприятеля!
— Ключ этот нашел один солдат здесь, в крепости, после войны.
«Эх! — подумал Костя с завистью. — Мне бы что-нибудь такое найти! Вот выйдем из музея, обязательно буду искать».
Ребята разглядывали старинную пушку. Косте была видна только верхняя часть ствола, похожая на темную, тускло поблескивающую спину какого-то зверя.
«Ладно! — рассердился он. — Пускай уходят в другой зал. Я тут останусь один и все посмотрю».
Экскурсия отошла к противоположной стене, там висели фотографии, плакаты.
Костя повернулся к стенду, где за стеклом был виден ключ-символ. Вот это ключ! Не меньше чем со всю Костину руку от самого плеча. Ствол пушки, огромный, толстый, лежал, оказывается, на деревянной подставке. Костя нагнулся и засунул руку в жерло пушки. Потом присел на корточки и заглянул в него: ярко светился там в кружочке кусок окна. Костя похлопал пушку по чугунному боку и посмотрел в сторону двери. Уже перешли в другой зал. Оттуда глухо слышится голос экскурсовода:
— Здесь вы видите личные вещи защитников крепости, найденные во время раскопок. А это — будильник. Тяжелый снаряд обрушился на здание, где он стоял, и его стрелки остановились на без двадцати минут четыре.
«Вот отойдут — посмотрю будильник», — мрачно решил Костя.
Он подождал немного и вышел в соседний зал. Это, что ли, личные вещи бойцов? Наверное, это. Вот кружка. Вся проедена ржавчиной, как кружевная… Вот котелок, измятый, покрытый каким-то голубоватым налетом, вот алюминиевые ложки. Одна особенно понравилась Косте — ручка ее была красиво перевита винтом, а на конце — дырка, может быть, для шнурка? Уж такую ложку от всех отличишь! И Костя представил себе владельца этой ложки — веселый, наверное, рукодельный. Кругом снаряды рвутся, пули свистят, а он сидит себе где-нибудь, под обломком стены пристроился и ест своей перевитой ложкой кашу вот из этого котелка. В кашу пыль летит, комья земли… А он смелый, ничего не боится, нагнется только пониже и ест. А где же будильник? Костя отыскивал глазами его белое круглое лицо. И вдруг отшатнулся: как открытая рана глядело на него темное, обнаженное нутро будильника. Без циферблата, без стекла. Забитые землей, заросшие ржавчиной, с трудом угадывались рубчатые колесики, винтики… Костя пригляделся — вот они, стрелки. Действительно, одна из них стоит примерно там, где на часах бывает цифра четыре, другая — там, где восемь. Значит, без двадцати. Костя смотрел на него не отрываясь. Будильник был страшен. И Костя вдруг почувствовал себя одиноким здесь, один на один с израненным будильником. Захотелось убежать на улицу. Там все так же мелькали на ветру и блестели на солнце листья деревьев, так же маршировали и крутились на турнике солдаты. Откуда-то доносилась гармонь. Здесь она, совсем недалеко. И не одна гармонь. Ей помогали какие-то звонкие, отчетливые молоточки. Гармонь выводила мотив, а молоточки отбивали такт. Что же это такое?
Костя пошел вдоль казармы, вдоль кустов акации, и вдруг увидел точно такие же лавочки в таком же коридорчике между акациями, как и у входа в музей. На лавочке сидели солдаты. Один из них растягивал гармонь, а другой, ловко вскидывая руки, стучал друг о дружку алюминиевыми ложками. Вон что! Ложки! Наверное, тот боец, который перекрутил ложку, тоже так умел? Вот и этот такой же — ловкий, веселый.
Костя остановился около скамейки.
— Эй, пацан, иди к нам! — заговорили солдаты.
Костя подошел ближе, его завертели. Куда ни глянь — свежие загорелые лица, белые зубы, пилотки, гимнастерки… Тут пахло кожей сапог, табаком. Солдаты рассматривали его с насмешкой, но ласково.
— Ну-ка, — рыжеватый с ложками подмигнул Косте, — бери ложки, играй, пробуй!
Костя взял ложки, робко стукнул одну об другую… Солдаты засмеялись. Но Косте не стало обидно, ему было хорошо с солдатами, весело, хотя и страшновато.