Когда милиционер положил трубку, Яша сказал ему:
- Нам неважно, сколько там у нас балконов. Мы хотим прогуляться по воздуху.
- Прогуляться можно. Мне самому надоело сидеть в комнате, - согласился милиционер. - Только чуточку подождем - неудобно перед приятелем. Позвонит, а меня нет. Обидится… Пока я вам покажу пейзажи Кавказа. Я тоже там не бывал. Если бы дали отпуск, то непременно с вами подался бы. Какое вам побережье больше нравится: Каспийское или Черноморское?
Мы неохотно начали перелистывать журнал.
- Кому что нравится, - говорил тем временем милиционер. - Одни восторгаются морем, другие тянутся на юг из-за фруктов. А мне хоть бы полечиться - ноги простудил. Страдаю ревматизмом. Говорят, около Кутаиси есть небольшой городок. Там родился Маяковский. Вы помните стихи Маяковского?..
Яша начал нервничать. Он поднял голову к окну. Большой зеленый поезд с цельнометаллическими вагонами медленно отходил с третьего пути.
- Это харьковский! Ребята, за мной! - отчаянным голосом крикнул Ахмадей.
- Да, кажется, он, - спокойно ответил милиционер. - Вот прозевал! Первый раз. Увлекся разговорами - бывает с каждым из нас. Ну ладно, не будем горевать. Не беда, что опоздали. Этот поезд уходит каждый день…
В эту минуту открылась дверь, и в комнату вошли мама Яши, папа и мама Ахмадея и моя мама. Мы все поднялись и растерянно замолчали. Что тут скажешь им?
ЕСТЬ О ЧЕМ ПОДУМАТЬ
Я не помню, как мы дошли домой. Я не помню, что говорила мама. Скорее всего, она ничего мне не сказала. Ни единого слова!
Это было еще хуже. Я чувствовал себя перед ней очень виноватым. Я не знал, как перед ней оправдаться. Мне было очень тяжело.
Как только мы вошли в квартиру, я полез в вещевой мешок и достал ремень, который товарищи отца по фронту прислали вместе с вещевым мешком. Протянув его маме, я сказал честно:
- Побей меня, мама!
Ахмадею отец сказал, что выпорет его. Ему легче.
Мама покачала головой и быстро отвернулась. Мне показалось, что плечи ее вздрагивают. Я кинулся к ней:
- Мама!
Она не ответила.
- Моя милая мамусенька! - повторил я.
Она молчала. Я заплакал!
- Мама!
И тогда она сказала:
- Когда ты болел, я целовала твои глаза, чтобы тебе было легче. Ты ведь у меня один! Когда ты ошибался, я поправляла тебя. Но ты оказался бессердечным человеком! Ты оказался нечестным человеком, потому что разве мог честный человек бросить меня!.. Подумай об этом!
Я подумал об этом, и потом мы проговорили с мамой почти всю ночь. И я уверял ее, что я добрый и что всей своей дальнейшей жизнью докажу ей это.
Я дал ей самое торжественное, самое твердое слово, что никогда больше не обижу ее. И это слово я обязательно сдержу!..
Наутро я поздно проснулся, и когда вышел из дому, было уже 12 часов. Во дворе было совсем пусто, и только трое малышей строили из песка крепость.
Мне было очень грустно, и я не подошел к ним. Но тут один из них сам подошел ко мне. Он сказал:
- Ахмадея выпорет отец. Наверно, сейчас порет…
Мне стало еще хуже: мой друг сейчас страдает!
- А Яшу… - продолжал малыш, - Яшу его мама отправляет к его отцу, в другой город. Насовсем!..
Насовсем! Я понял, что все кончено. Яша, наш Яша, который все фантазировал, вот этого самого малыша яблоками угощал, покидает нас! А Ахмадей? Разве жизнь теперь будет у него дома?.. Нет, видно, кончился «Большой оркестр»!
Грустно опустив голову, с тоской на сердце поплелся я в наш сарай. Сколько горестей и радостей знал этот захудалый дровяник!
Я сел на собачий ящик. Собачонка вылезла из него, легла у моих ног и доверчиво лизнула мою руку.
- Знаешь, собака, - сказал я ей, - так плохо еще никогда не было!..
Открылась дверь, и вошел Ахмадей. Он молча сел рядом со мной.
- Тебя выпороли? - спросил я, жалея его.
- Нет, почему-то не выпороли, - грустно ответил он. - Даже сказали, чтобы я шел гулять…
- А Яшку - отправляют к отцу, - сообщил я. - Насовсем!
- Нет, не отправляют, - сказал Ахмадей и слабо улыбнулся. - Оставили его.
Я так и подскочил от радости. Но тут в сарай вошел сам Яша.