Вместо предисловия
У этой истории есть свои, не обязательно точно совпадающие с фактическими датами, начало и конец. Это зима 1999-2000 годов, когда до ареста автора и героя книги оставалось еще примерно полгода. И 2014-й — год, когда Украина действительно начала меняться, и в одной из самых консервативных систем исполнения наказаний в Европе официально разрешили заключённым пользоваться интернетом и мобильной связью. Пускай последняя была доступна неофициально и раньше.
Меня с давних пор интересовал один из вечных вопросов — насколько мы вольны выбирать своё будущее, насколько оно неизбежно предписано нам судьбой? Той зимой меня не покидала мысль, что все идёт так, как предписано, и свобода выбора заключается только в том, чтобы из двух зол выбрать меньшее. Милиция, а в широком смысле, конечно, не только милиция, но и вся система, «утрамбовывала почву». Как обычно бывает в таких случаях, некоторые в ответ повели себя порядочно, а некоторые — нормально. Настолько нормально, что это внушало почти физиологическое отвращение. Игорь тогда «попал». У него не было ни единого шанса против системы и в одном он был определённо виноват — очень серьёзно переоценил свои силы, знание законов и вероятную поддержку людей, которых считал близкими. Увы.
Замысел книги возник давно. Но только в 2015 году Игорь решился изложить свою историю. Думаю, мотивов было несколько. На свободе оставалась куча знакомых людей, близких и не очень, связанных и не связанных с работой и делами. Вероятно, Игорь ощущал, что им всем хочется знать больше, чем было написано в газетах, и главное, знать, как было на «самом деле». Не пересказывать же потом каждому по отдельности! Кроме того, ложь, повторенная многократно в СМИ, не могла не подействовать — слишком многих нужно разубедить в том, что «нет дыма без огня».
Ещё один, по-моему, самый важный мотив. Эта история не могла случиться просто так. И она не может закончиться просто так. Нельзя просто так вычеркнуть из жизни человека семнадцать лет. Нельзя позволить этому просто «пройти». Попытка рассказать свою историю — также и попытка ответить самому себе на вопрос «как это стало возможным?».
Мы с автором несколько раз обсуждали, какая форма книги стала бы оптимальной для чтения. Не будучи искушёнными в писательстве, решили , что лучше всего будет написать «как было и есть на самом деле». Обычно читатель ждёт от чтения удовольствия или удовлетворения, новых знаний, всплеска эмоций. Эта книга — сухая, скрупулёзная хроника. Мне всегда казалось, что острее всего чувствуешь и понимаешь те истории про войну, которые написаны языком «окопной правды», без учёта художественных канонов. А эта история, разумеется, про войну.
Ашот Ванунц,
вместо редактора—друг и первый читатель.
Глава 1
РОВД
2000 год. Киев. Приближались майские праздники. Обычно я проводил выходные в охотничьем домике на берегу Днепра. И сегодня, 28 апреля, в последний рабочий день перед праздниками, я собирался отправиться туда вместе с Олей и её отцом. Мой водитель Виктор погнал на заправку автомобиль — тюнинговый «Лендкрузер», камуфлированный плёнкой «ORACAL» в белый, зелёный и коричневый цвета, с позолоченным значком «TS» на решётке капота, надписью «Top Service Racing» на задней двери и голубым логотипом «Топ-Сервис», наклеенным на капоте.
Не дожидаясь Виктора, я попросил Володю, который в то время выполнял функции директора по спорту, отвезти меня на улицу Владимирскую, где мы с Ольгой в то время проживали, и перезвонил Виктору, чтобы он заехал за нами туда. Оле я по телефону сказал, что буду через пятнадцать минут. Затем вместе с Володей вышел из здания офиса на улицу. Я был одет в чёрный костюм «Boss», белую рубашку «Valentino», шёлковый галстук золотистого цвета «Dupont» и туфли «Versace». Свой серебристый «Мерседес» марки 600 класса S4 купе госномер 44444, стоявший перед входом в здание, я перегнал на стоянку за ворота его территории. И мы с Володей на его рабочем автомобиле «Лендровер», принадлежавшем фирме, отправились по Олиному адресу.
Мы остановились на Т-образном перекрёстке при выезде с улицы Гайдара, на которой располагался офис, на улицу Саксаганского. Для поворота пропускали движущийся транспорт. С левой стороны на этом перекрёстке к бордюру был припаркован автомобиль ГАИ — белый «Форд» с синей полосой и мигалкой на крыше, рядом с которым находились четыре человека.
Движение было интенсивное, и я предложил Володе повернуть не налево, а направо — по ходу движения. Он включил правый поворот, и в это время гаишники запрыгнули в свою машину. И то ли движение стало менее интенсивным, то ли Володя подумал, что нас собираются остановить для проверки документов, — переключил на левый поворот и повернул налево. Сотрудники ГАИ повыскакивали из машины. Один из них перебежал дорогу и полосатым жезлом остановил наш «Лендровер». Остальные подоспели следом. Гаишник попросил Володю предъявить документы, после чего забрал их себе. Меня также попросили предъявить документы. Я показал удостоверение Советника Президента Украины — у меня его тоже забрали. Кроме того, нас попросили сдать мобильные телефоны (после того, как я попытался позвонить Оле). Мы с Володей подчинились требованиям милиции. Нам сказали, что мы должны проехать с ними. Куда — не уточнили. На вопросы наши не отвечали. Двое сотрудников милиции сели в нашу машину. Володя оставался за рулём, а я — на переднем пассажирском сиденье.
Милиционер показывал дорогу. Нас сопровождала машина ГАИ. Позже мне стало известно, что нас привезли к Подольскому РОВД. Мне предложили выйти из машины, затем завели в здание и провели по ступенькам вверх. Привели в небольшую комнату с окрашенными стенами, где стояли стол с бежевой полированной столешницей и два стула. Мне приказали сесть на один из них. А за стол уселся ранее незнакомый мне человек. В комнату заходили и другие люди — обменивались взглядами, словами. На меня не реагировали и на мои вопросы не отвечали.
Я сохранял спокойствие и не расценивал это как недоразумение. Прессинг на предприятие продолжался уже два года. Но всё же я надеялся, что и эта ситуация благополучно разрешится.
Человек за столом положил перед собой жёлтый лист бумаги и начал задавать мне вопросы, не пояснив ни моего текущего статуса, ни того, в чём, собственно, я обвиняюсь, почему задержан и где нахожусь. Представиться он тоже не посчитал нужным. Я же не настаивал, не шумел и не шёл на конфликтную ситуацию, понимая, что в скором времени всё узнаю. Поэтому спокойно отвечал на вопросы. Они были общего характера: где я работаю, где живу и такое прочее. Я бегло отвечал, демонстрируя своё доброе расположение к собеседнику. Входившие и тут же выходившие люди время от времени бросали на меня взгляды.
Сохранялась тишина. Через открытое окно в комнате с улицы были слышны разговоры. Мне показалось, что я слышал голоса Оли и её отца, — это добавляло оптимизма: о моём исчезновении уже знают и меня ищут. Присутствующий задавал мне вопросы, ответы на которые он записывал на листе бумаги. Через некоторое время мне предложили поставить подпись. Документ был озаглавлен «Объяснительная». Я ознакомился с текстом и подписал: «С моих слов записано верно, мною прочитано. Шагин И.И.». Документ был составлен на украинском языке.