— А хотя бы и конкретно.
— А ты что, отец, нас по одному будешь туда сплавлять?
— До определенного места вы будете следовать группой.
— А что будет в определенном месте?
— Это вы будете обсуждать с теми, кто вас там встретит.
— Со специалистами?
— Именно так.
Еще минуты две вялого перетрепа меж разнокалиберными стульями, в результате которого все они оказались в состоянии принятого решения ехать. Произошло это настолько для них незаметно, что когда они это осознали, то прониклись особого рода уважением к своему немногословному круглолицему гостю.
— Значит, так, никаких фамильярностей, называть меня не дед, не дедок и даже не отцом. Называть меня по имени отчеству. Все мои приказы выполнять беспрекословно, иначе будете немедленно отправлены обратно, за этот стол.
Все посмотрели на стол и очень остро ощутили, что не хотели бы провести за ним остаток жизни: окурки, трепанированные консервные банки, лужа портвейна. Не смея уже сомневаться по–существу вопроса, пластмассовый задал задал косвенно оппозиционный вопрос.
— А почему это место так странно называется «Замок уродов»? Может, из нас там тоже что–нибудь…
— А сейчас вы кто? Вот я и собираюсь отвести вас на истинное место обитания. Туда, где вам будет хорошо. Хоть это вам понятно? Да, чуть не забыл.
Он достал из кармана плоскую белую коробочку и вытряхнул на ладонь несколько продолговатых голубых пилюль.
— Примите сейчас каждый по одной. И до встречи.
3
Очнулся в кровати в полулежачем положении. Ноги, руки, спина — все болело. Но боль была сглаженной, просматривалась как пейзаж сквозь затуманенное стекло.
В комнате (не моей квартиры) четыре человека в черной униформе с направленными на меня автоматами фантастического вида. На лицах маски.
Я похлопал веками — может, все–таки мираж? Нет, черные были реальны. И комната с белыми стенами без окон тоже реальна.
— Что вам надо? — спросил я, чтобы прервать молчание. Спросил, хотя был уверен, что никто из этой четверки мне не ответит. Ответ прозвучал сверху. Вернее, не ответ, а вопрос.
— Проснулся?
Я попытался запрокинуть голову, что определить источник звука, но нарастающая боль отсоветовала мне это делать.
— Не нужно шевелиться. Через пару дней вам станет намного легче. Через неделю–полторы вы сможете ходить.
Голос был знакомый, чуть скрипучий, как будто в горле у говорящего застряла крохотная колючка.
— Что вам надо?.. От меня.
— Во–первых, познакомиться. Меня зовут Роберт Игоревич. По профессии билетер.
— Это я по профессии билетер. Зовут меня…
— Гунчиков Александр Борисович, не так ли?
Я промолчал.
— Молчите? Значит не догадываетесь, что никакой вы не Александр Борисович, и никакой не билетер.
Преодолевая болевые ощущения в грудной клетке, я вздохнул.
— Откуда вы знаете?
— Да знаем, знаем, мы многое о вас знаем.
Кто это «мы», и что это обо мне можно <МI>такое знать, подумалось мне с тоскливым любопытством.
— Может, и мне что–нибудь расскажете?
Наверху молчали.
Автоматы смотрели на меня, не отрываясь.
— Эй, — позвал я, — Роберт Игоревич, — и снова попытался запрокинуть голову, но из заслоняющего боль тумана высунулась плеть и стегнула меня по позвоночнику.
Внезапно прямо передо мною открылась дверь, и в проеме я увидел невысокого лысеющего мужчину лет пятидесяти. Одной рукой он держался за круглый подбородок, другой опирался о железный косяк двери. У него был вид человека, собирающегося принять серьезное и опасное решение. Например, войти в клетку к тигру. И тигра этот — я. Какой уж там Александр Борисович, а кто–то опасный.
Автоматчики по сигналу вошедшего явно приготовились стрелять по мне. Я так остро это почувствовал, что невольно подобрался, постарался уменьшиться в размерах. Боль, донимавшая меня исчезла, временно прекратила вражду со мной, как это делает нормальная внутренняя оппозиция при появлении внешнего врага.
И все это время стояла тишина…
Вошедший не спешил точить лясы. Я постепенно рассматривал его. И увидел жабий рот, лоб в горизонтальных складках и то, что веко правого глаза слегка наискосок задернуто. Даже костюм успел оценить, дорогой, кутюрный.
— Это вы Роберт Игоревич?
— Да, — быстро ответил он и резко вошел в комнату. Остановился у меня в ногах, широко расставив свои.
— Да, это я, и мы сейчас с вами поговорим, — сказал он чуть испуганно. Он говорил так, словно пока произносил слова находился в безопасности. Впрочем, это все мои домыслы. Впечатления человека, у которого даже имени нет.