Екатерина Аркадьевна. Образование-то у тебя есть? Может тебе в институт надо было?
Надя. Я девять классов закончила. Надоело учиться, да и деньги пора было зарабатывать. Пошла к техникум сельскохозяйственный. Работала на агроферме ответственной по птице.
Леонид Степанович. Ответственной? Вроде менеджера?
Надя (утирая слезы). Не-е-ет! Корм давала, чистила, яйца собирала… Вонища там! Кажется, сама уже пахну. Платили мало. Но хоть что-то. Низкие у нас зарплаты. Но курицей давали премии, яйцами… А до агрофермы еще доехать надо… И каждый день с ранья обратно на работу. Шесть дней в неделю.
Екатерина Аркадьевна. Так, с курями понятно. А что у нас со знакомством в интернете в итоге вышло?
Надя. Оставила о себе информацию на паре сайтов. Фотки мне в поле сделала Глашка — Глафира. Она здорово так меня сфоткала: сарафан развевается, волосы распущенные, до попы… Мне тут их обрезали (заревела). Длинные, но уже не до попы совсем!
Леонид Степанович. Сволочи! Выпей-выпей, полегчает! Уроды!
Надя (всхлипывая пьет вино). Он говорит, приезжай. Я и приехала. Денег накопила и вперед. Финны по-другому… Тот финн, за которого наша Танька вышла, сначала приехал к нам в деревню, познакомился. Потом билет ей оплатил. Но наши так не делают. Короче, я билет купила. Он на вокзале встретил…
Екатерина Аркадьевна. Кто он, Надь?
Надя. Станислав. Его так звали. На фото выглядел подтянутым и помоложе. В жизни оказался более грузным, лет под сорок. Но я решила — ничего, вроде, обходительный. Повез к себе домой на машине. Куда-то далеко вез. До сих пор и не знаю, где это. Переспал со мной и на улицу выкинул.
Леонид Степанович. Прямо так и выкинул? (удивленно).
Надя. Прямо так. Он девочек снимал в интернете, а может и до сих пор снимает. Сразу сказал, что ему девственницы нравятся, а их мало (смеется), в глуши только остались. На следующий день после приезда повез меня якобы подарки купить. Высадил в торговом центре. Говорит, выбирай, а я сейчас приду. И не пришел. Я Москвы то не знаю. Даже если бы хотела, его дом не нашла бы. В деревню ехать денег нет. Да и стыдно. Короче, в итоге все-таки пошла к вокзалу просить людей на билет подать. Приперло. Подыхала уже почти. Думаю, черт с ней с гордостью. Домой поеду. А на вокзале, оказывается, это бизнес! (смеется) Сначала побить хотели, а потом, когда поняли, что я взаправду нездешняя и без денег, сжалились и поставили на заработки. Паспорт сразу отняли.
Екатерина Аркадьевна. Сволочи! И сколько же ты так мыкаешься?
Надя. Три года.
Леонид Степанович и Екатерина Аркадьевна (хором). Три года?!
Леонид Степанович. Даже бежать не пыталась? Надежда, как ты жила-то? Три года! Сразу надо было в милицию, тьфу ты, полицию! Домой бы как-нибудь вернули.
Екатерина Аркадьевна. И родные как же, Надь? Мамка-папка? Никто не искал, за три года-то? Ужас какой!
Надя. У нас телефона дома нет и мобильника тоже нет. Отец помер давно — по пьяни с чердака свалился. Врачи сказали, очень неудачно ударился. Хотя, если бы в больницу сразу отвезли, может спасли бы, а у нас и везти не на чем, и некуда. Ближайшую больницу закрыли давно. Но оно к лучшему. Маму он бил, денег домой почти не носил. Меня как-то раз изнасиловать пытался. Я убежала, а мать с тех пор боялась его сильно. И я боялась. Да, так вот, отца нет давно. А матери я письма слала: мол, все хорошо. Ответы согласилась женщина из ларька, что возле вокзала, на свой адрес принимать. Благо, мать не часто пишет: до почты еще поди дойди.
Леонид Степанович. Но три года, Надежда! Какой срок! И никак вырваться не пыталась? До дому-то далеко?
Надя. Далеко. И паспорт за билет требуют. А бежать куда? У нас одна при мне бежала. Они ее поймали. Далеко-то не уйдешь, а у них всюду свои люди, даже в полиции. Быстро по видеокамерам отследили, куда из перехода делась. Деньги отнимают. Я заначку делала — все равно нашли и забрали. Живем в бараке. На автобусе развезут по городу, а потом обратно собирают. С нами батраки живут — те, которые ремонт делают. Их привозят, они побатрачат и обратно — по домам. Но им немного денег дают, домой отпускают. А среди таких как я: бомжи, инвалиды. Те тоже без дому. Кто, как я, приехал счастья в Москве искать, кого из квартиры выселили родственники, кто еще как жилплощадь потерял. Глухая одна есть. Так поет! Иногда она со мной в одном переходе сидит. Она в дальнем конце поет. Заслушаешься! Ее родная мать из квартиры выписала, а потом квартирку продала.