— Спасибо, ребята. Подождите снаружи, — приказал Белый.
Шмидт со своими людьми вышел из кабинета и плотно прикрыл за собою двери.
— Ну что скажешь, родная? — тихо спросил Белый.
Вдруг Пчёлкина присела на корточки и обхватила руками голову, будто надеялась таким нехитрым способом укрыться от пистолета мужа, находящегося прямо на уровне её глаз. В кабинете стало так тихо, что Белову неожиданно показалось, что он слышит, как исступленно колотится и скачет в груди у жены испуганное сердце.
Вдруг за дверью послышалась какая-то возня, чей-то взволнованный женский голос и невнятное басовитое бурчание охранников. В кабинет главврача кто-то рвался, и его, понятное дело, не пускали. Возня не стихала, и, наконец, дверь распахнулась. На пороге стояла запыхавшаяся молодая медсестра. Пылко и сбивчиво она затараторила:
— Извините, ребята, но… — тут она увидела пистолет в руках мужчины и Пчёлкину, почти лежащую уже на полу, и испуганно осеклась.
— Что случилось? — спокойно спросил Белов.
— У нас осложнения, — взволнованно объяснила девушка. — Филатову срочно нужна кровь, группа редкая, а у нас запасов с девяносто первого года — ни капли. Есть кто-нибудь с третьей группой? Резус отрицательный…
Белов переглянулся с Космосом, потом посмотрел на испуганную жену и сказал:
— Есть…
***
В операционной было тихо. Слышалось только попискивание приборов, подключенных к неподвижному Филу, и его тяжелое, свистящее дыхание. Голову раненого закрывала плотная белоснежная шапка из бинтов. На соседней с ним койке лежала Варя. Их руки соединяло какое-то устройство с толстыми желтоватыми трубками, по которым текла кровь.
Пчёлкина оторвала взгляд от бледного лица друга и, повернув голову, уставилась в потолок.
Шмидт и трое его бойцов дежурили в коридоре возле операционной.
— Братва, что с Пчёлкиной-то будет? — спросил один.
Шмидт, единственный, кто знал ответ на этот вопрос, промолчал. Ответил другой боец, лениво прохаживающийся по коридору.
— Бригадиры потрут… — кивнул он в сторону кабинета главврача. — Если сойдется, намажут ей лоб зеленкой.
— Да-а, блин… — задумчиво вздохнул тот, что спрашивал. — Вот так живешь, живешь… А прокололся раз — и уже не живешь. Тут и забудешь — брат, сестра, муж или жена…
К разговору подключился третий браток. Недоуменно пожав плечами, он спросил:
— Я одного не пойму: на черта Белому эти понты с переливанием? У меня, например, тоже третья отрицательная…
Шмидт пристально посмотрел на него и совершенно спокойно сказал:
— Глупый ты. Саша ей час жизни подарил…
***
Макс нагрянул к Суриковой меньше чем через полчаса. Гнал на всех парах, иногда забывая про красные сигналы светофора. Ольга открыла сразу же, поскольку, дрожа от непонятной тревоги, все время после звонка Космоса расхаживала в прихожей.
— Обойдемся без любезностей, — Карельский остановился у порога, захлопнув дверь. — Рассказывай.
Ольга с точностью пересказала, что было на съемочной площадке, затем протянула камеру Максу.
— Вот, здесь и трюки и всё…
Мужчина увидел, как мигает красная кнопочка записи. Он вдруг приподнял брови, схватил камеру и увидел, что съемка не прекращалась до этой минуты.
— Я это изымаю. Скоро вернут. Бывай, подруга.
Белый и Космос вели непрерывные дебаты, когда вдруг распахнулась дверь.
— А, Макс заходи, привёз? — обратился к нему Холмогоров.
— Да, — Макс положил камеру на стол.
— Что это? — Белов недоуменно уставился на нее. Видеокамеру с откинутым миниатюрным монитором включили на воспроизведение и установили на столе. Кругом сгрудились Саша, Космос и Макс. Сзади тянул шею Шмидт, стараясь разглядеть экран через их плечи.
— Дату видите? Сегодня, одиннадцать тридцать, — комментировал запись Макс.
Изображение на мониторе несколько раз перевернулось, чередуя землю и небо. Так бывает, когда не выключенную видеокамеру передают из рук в руки. Затем на экране появились шагающие ноги и муляж головы Фила, которую держала за волосы чья-то рука.
— Вот, видите? Он камеру забыл выключить, — пояснил Макс.
Картинка относительно стабилизировалась, и стало понятно, что по-прежнему не выключенную камеру положили внутрь машины, на полку за задним сиденьем. Издали послышался обрывок разговора Валеры и еще нескольких людей. На экране замелькали полосы — это Макс запустил перемотку записи вперед.
— Сейчас… — буркнул он и снова включил воспроизведение.
На первом плане, на заднем сидении, лежала сумка Фила, из которой торчал нос муляжа.
В машине было пусто. Вдруг дверца автомобиля распахнулась, в кадре появились чьи-то руки. Они залезли в сумку Фила и вытащили его резиновую голову.