***
<Что делать с раненым Сашей не знал никто. Понятно, что надо было искать врача, но знакомых медиков не было ни у кого, а соваться в первую попавшуюся больницу с пулевым ранением — означало сдать друга своими собственными руками. Отъехав подальше от злополучных дач, они остановились и сделали Белову качественную перевязку, обмотав его бок всеми бинтами, что нашлись в аптечках. Только после этого «Линкольн» направился в Москву. Друзья бесцельно колесили по предрассветной столице, тщетно стараясь придумать выход из создавшегося положения. Саше хуже не становилось, даже наоборот — то ли от новой, более тугой перевязки, то ли оттого, что успел свыкнуться с болью, — он почувствовал себя бодрее. Белов, конечно, видел, что его друзья не знают, как с ним поступить. Он и сам не знал этого. Но зато он знал другое — нельзя, ни при каких обстоятельствах нельзя поддаваться унынию и опускать руки. И, как часто случалось в их компании в затруднительных ситуациях, решил взять инициативу на себя. — Кос, давай на смотровую, — сказал он водителю. — Да ладно, что там делать, Сань?.. — озабоченно буркнул Космос. — На смотровую, Кос, — негромко, но твердо повторил Белов. Космос переглянулся с Варей — та едва заметно кивнула. «Линкольн» повернул к Университету. Когда машина остановилась на смотровой площадке, уже начало светать. Друзья вышли из машины. Последним, при помощи Фила, осторожно выбрался Саша.
В утренней дымке перед ними раскинулась величественная панорама Москвы. — Саня, давай сюда, к парапету… И руку сильней прижимай, чтоб кровь не сочилась… — Фил, пристроив Белова, повернулся к Космосу. — Кос, делай что хочешь, но надо искать больничку. — Какая больничка, ты что? Концы везде паленые… — с мрачным видом жевал губы Космос. — Надо как-то разруливать… Блин, я не знаю, что делать… — Ты же у нас все всегда знаешь! — Да пошел ты! — Сваливать надо, сваливать… — пробормотала Пчелкина. — Куда-нибудь за уральский хребет! — Тогда погнали к вашим «старшакам»! — теряя терпение, предложил Космосу Фил. — Ты вообще соображаешь, что несешь?! — вытаращила на него глаза Варя. — Это же прямая подстава!.. Да нас за такие дела на перо посадить могут!
— Братья, Варюша, по-любому… — вдруг тихо и взволнованно заговорил Белов. — Спасибо вам… Я… я вас никогда не забуду… Клянусь, что никогда, никого из вас я не оставлю в беде. Клянусь всем, что у меня осталось… — Братуха, перестань!
— Ты что, Сань, помирать собрался? — Хорош ты, правда… — успокаивая его, наперебой загалдели друзья. Но Белов, словно не слышал их. Пристально заглядывая в глаза каждому, он продолжил — еще торжественней, еще громче, и еще тверже. — Клянусь, что никогда не пожалею о том, в чем сейчас клянусь! И никогда не откажусь от своих слов… Клянусь! Он протянул вперед ладонь, и ее тут же накрыла широкая ладонь Фила. — Клянусь!.. — глухо вымолвил он. — Клянусь!.. — легла сверху тонкая ладонь Вари. — Клянусь!.. — тяжело опустилась ладонь Космоса. — Клянусь!.. — еще раз повторил Белов и положил поверх четырех скрещенных рук свою вторую руку — густо перепачканную собственной кровью. Над огромным городом поднималось солнце. Начинался новый день, сулящий и новые радости, и новые проблемы, и новые беды. Друзьям пора было уезжать, но они медлили, не в силах разорвать узел своих сцепленных ладоней. На запястье окровавленной Сашиной руки неслышно тикали часы. И никто из этой четверки еще не знал, что эти часы только что начали отсчет нового этапа в судьбе всех и каждого — времени бригады.