Пчелкина понимала, что она злится не столько на портниху и мать, сколько на опаздывающего Сашу, который уехал к их с родителями бывшему соседу Артуру Лапшину в новый офис на Цветном на «деловой разговор»
Вновь девушке вспомнился разговор с женихом три дня назад.
***
«Три дня назад»
Умиротворяющая тишина, которая, казалось, невидимым куполом накрыла Варю и Сашу, время от времени нарушалась шумом проезжающих за окнами машин. Варя, приподнявшись на локте, осторожно указательным пальцем дотронулась до татуировки в виде «Тигра» на боку Саши, где был забит пулевой шрам: — Сань я тебе некогда этого не говорила, но я всё чаще прихожу к этой мысли давай бросим все это, а бросим и уедим?
-Что именно?
— А ты сам не понимаешь?
— Да конечно, я тебя понимаю, Вареник. Думаешь, я об этом не думал? Думал… Так странно… Понимаешь, был момент, казалось, все: либо нас всех убьют или сядем. А потом раз — и все утряслось! Да ты же помнишь, тогда, на даче. Варя шумно вздохнула: конечно, она помнила и ранение, и клятву на рассвете, и полтора года проведённых Сашей на Урале, и как она его ждала.
-Но сейчас-то столько времени прошло, тихо сказала Варя.
-А мне нравится, Вареник. Это такая жизнь… реальная, что ли. Саша встряхнул блондинку за плечи. — И море, море, огромное море денег! Знаешь, как мы года через два заживем? Даже не через два года, через год! — Страшно это все… Я переживаю за вас. За тебя, за Космоса, Фила, себя, в конце концов. Саша наклонился к Варе и нежно поцеловал глаза, щеки, теплые губы: — Ну что ты, Варенька? Я же с тобой, я люблю тебя, что ты? Варя погладила рукой Сашино плечо, на котором была выколота ещё одна татуировка в виде «Значка погранвойск». Мизинцем она провела по очертанию тату. — Мой путь — только вперед и вверх. -А я? Куда же я? удивилась Пчелкина. -Как куда? За мной. Со мной. Я же тебя люблю больше всех на свете, я вас люблю и его рука легла на еле заметный живот.
— Я вот что думаю, Вареник, — сказал Саша, и улыбка погасла на его губах. — С автосервисом ясно. Вот северные рынки, где у нас доля — Рижский, Петровско-Разумовский и т.д. Что они нам дают?
— Геморрой, — ухмыльнулась Пчелкина.
— Именно. Мы имеем дикий геморрой с лохами, ментами, дольщиками, ломщиками, отморозками, — а получаем, по сути, по большому счету, фигу с маслом. Никто нас по тому же большому счету не уважает.
— Короче, Варь, я, о чем хочу сказать. Расти надо. Почему при одинаковых условиях производства, скажем, с солнцевскими бригадами, мы получаем в пять раз меньше? — Саша посмотрел на невесту и поцеловал ее в висок.
Варя молчала, и было очень похоже, что какая-то мысль вызревает в ее голове. Чуть отвернувшись головой в сторону от Саши, она пальцами правой руки на котором красовалось, красивое и простое золотое кольцо делала быстрые странные движения, будто пыталась нащупать в воздухе тонкую ниточку, которая приведет их всех к ответу на главный вопрос всех времен и народов: что делать?
— «Курс-Ин-Вест», — по слогам и чуть ли не сладострастно выговорила она. — О чем речь, Вареник? — живо заинтересовался Саша.
— Малое предприятие «Курс-Ин-Вест», Артур Лапшин, сосед наш с родителями бывший. Месяц назад въехал в офис на Цветном. Компьютеры, недвижимость, цветные металлы. Одна сложность — неясно, откуда такой подъем.
— Комсомольцы, небось. Интересно. Очень интересно. — Саша закусил губу и, похоже, начал обретать то обостренно-легкое настроение, которое всегда возникало в нем перед «большой битвой». Короче, поймал кураж.
— Варюха, вот у тебя голова, вот голова! Туда б еще мозги! Вообще б цены не было.
Глава 15
За окном смеркалось. Настенные часы над дверью в переговорную показывали почти восемь. Уже всерьез и окончательно перепуганная и не находившая себе места Люда тихонечко узкими ноготками поскреблась в дверь. Не услышав никакого ответа, она несколько раз костяшками пальцев постучала в кабинет шефа: — Артур Вениаминович… Артур Вениаминович… Артур… И, наконец, дождалась. Из-за двери раздался истерический, сбивающийся на фальцет вопль Артура: — Заткнись!!! Бестолочь! Такого Людмила уж точно не ожидала! Это ее-то, ее — и такими словами. Оскорбленная до глубины души, она вернулась на свое место за конторкой и, на всякий случай, оглянувшись вокруг, показала дурацкой двери, а вместе с ней и Артуру Вениаминовичу язык. Сам — бестолочь. Сволочь!
***
«Сволочь» опустил голову и неподвижным взглядом уставился на свое отражение в полированном столе. Исподлобья посматривая на Артура, Саша катал на ладони кости. Все устали. — Ну, ты понял, наконец, чего я хочу? — Белов обратился к своему визави так, будто разговаривал с умственно отсталым ребенком. Саша сейчас и в самом деле напоминал то ли учителя, то ли врача, которому без конца приходится иметь дело с полными придурками. Для общения с ними нужно терпение, терпение и еще раз терпение. Иначе все бесполезно. Ну не по голове же их бить в самом-то деле! Артур неопределенно покачал головой, и Саша продолжил терапевтический сеанс: — Фуфло. Люди по делу пришли, а ты себя ведешь, как черт последний. Артур, кажется, оцепенел окончательно. Прямо не человек — соляной столб, не сдвинуть. А Саша по-прежнему гнул свое, капля — она и камень точит, а соль тем более. — Ладно. Ты человек умный, ты ж видишь, это не накат, а реакция на твое поведение. Саша по-прежнему гнул свое, капля — она и камень точит, а соль тем более. — Ладно. Ты человек умный, ты ж видишь, это не накат, а реакция на твое поведение. — Артурка! Твое здоровье! — влез в разговор уже порядком поднабравшийся Космос. Фил, устроившись в глубоком кресле, острием тесака осторожно выковыривал грязь из-под ногтей. Артур что-то тихо бормотал себе под нос. И лишь в какой-то момент вскинулся и произнес в пространство членораздельно и тоскливо: — Мне в банк надо было. Я, блин, кредит профукал.