Возле выхода на посадку, с дорожными сумками в руках, стояли Саша с Филам. Рядом с ними — Космос и несколько бойцов.
— Ну, все, Кос, мы полетели. — Саша помахал другу.
— Осторожнее здесь, — назидательно посоветовал Фил, легко забрасывая на плечо тяжеленую сумку.
Космос снисходительно похлопал его по плечу:
— Разберемся, не волнуйся.
— Космос, береги себя, — поддел напоследок друга Саша. И обнял: — Брат, прости меня. Я тогда обезумел совсем.
— Проехали, — пожал плечами Космос и несколько вымученно улыбнулся. — Но я еще не отошел, если честно, — тем не менее, добавил он.
Шутка ли — изрядно помятые бока и ссадина под глазом.
— Ты прав. Не держи зла, ладно? — И Саша, крепко пожав ему руку добавил: — За Варей смотри, прошу тебя. Она сейчас в таком состоянии, что мне за неё очень страшно. Виду она, конечно, не падает… держится, но я то все понимаю…
Космос едва заметно кивнул.
— Кос, живот прихватило, — подскочил к Космосу белобрысый Миша. — Я в туалет, потом сразу к машине.
— Да конечно, пожалуйста.
Саша и Фил двинули на посадку.
— Фил, билеты у тебя? — полуобернувшись, спросил Саша.
— У меня, у меня, — успокоил его Фил, помахивая билетами. — Банзай! — махнул он Космосу.
— Банзай! — вскинул руку повеселевший Космос.
Слева от выхода из аэропорта Миша обнаружил работающий телефон. Поминутно оглядываясь, он быстро набрал номер:
— Але, это я. Облом… Слушай, я все сделал, не свезло… В аэропорту… Да не мог раньше. Он вылетает…
И тут чья-то рука выхватила у него трубку. Это был Космос. Он приложил трубку к уху, но услышал лишь гудки отбоя.
Миша с ужасом смотрел на пацанов, окруживших его. Он, конечно, не надеялся найти у них сочувствие. Но никогда не думал, что его будут так ненавидеть.
— Ошибся, тупоголовый, — смотрел на него в упор Белый. — Никуда я не вылетаю.
***
Квартира была огромной. Это впечатление создавали в первую очередь высокие, в три с половиной метра потолки. Оконные двери имели выходы прямо на Яузу. А дальше открывался прямо-таки открыточный вид на старую Москву. Меж двух крыш даже была видна звездочка на одной из кремлевских башен.
— Это самая большая комната в доме? — оторвавшись от окна, спросила Варю мать.
— Ну да, гостиная, — равнодушно ответила Варя. — Мам, тебе чай или кофе?
— Чай… — крикнула мать, перемещаясь в другую комнату. На прикрытых мешковиной коробках лежало несколько сабель. Некоторые — в богато украшенных ножнах, другие — просто так, наголо. - Хорошо живите, молодежь!
Анна Сергеевна осторожно потрогала острие одной из сабель. А потом, воровато оглянувшись на дверь, взяла в руку саблю, оказавшуюся легкой, и несколько раз молодцевато взмахнула ею над головой. Прямо красный командир в юбке.
— А здесь что будет? — вернулась она к мирной жизни.
— Не знаю, может, кабинет, — из кухни крикнула Варя.
— Спальня-то! Зачем такая огромная? — Анну Сергеевну здесь удивляло решительно все.
— Нормальная. Воздуха много… Иди, остынет, — умоляюще позвала ее Варя, которая уже обалдела от всех этих маминых вопросов.
Но та никуда не торопилась. Она достала монетку из портмоне и, наклонившись, засунула денежку в щель между двумя паркетинами. На счастье. Замечательная все-таки у Вари с Сашей квартира. Просто роскошная. И кухня какая… Большая!
Аккуратно расправив подол юбки, мать присела напротив дочери.
— Ох, Варюша, я так рада, что у вас есть свой дом… Я все вспоминаю, как мы с твоим отцом по углам кочевали… Когда только поженились.
— Сахар класть?
— Нет, я с конфетами… — И Анна Сергеевна задумалась. Посмотрев на дочку повлажневшими глазами, она принялась за сладости в вазе, попутно рассуждая:— Нет, все-таки Саша юноша хороший у тебя, по-своему порядочный. И друзья вас уважают. Такую квартиру подарили…
— А мы, может, переедем отсюда, — неожиданно вырвалось у Вари.
— Вот те на! — всплеснула руками мать. — А что случилось?
Варя поняла, что погорячилась. Вот уж с кем не стоило обсуждать эту тему, так это с мамой, для нее выкидыш случился из-за проблем с почками Вари с самого детства.
— Да… Не, я так, брякнула мысли в слух.
***
В густом еловом лесу было сумрачно. Из неглубоких овражков поднимался слоистый туман. День уже близился к закату. Красноватые лучи солнца пробивались меж еловых стволов и ветвей, подсвечивали туманный воздух, придавая ему бледно-розовый оттенок. Остро пахло смолой и почему-то дымом — видимо, на ближних дачах жгли костры.
Было тихо до звона в ушах. Городские звуки до этой чащобы не долетали. Кто бы мог подумать, что до кольцевой дороги всего каких-то пять километров!