— Пропустите! — приказал Саша.
— Давайте наверх, — уточнил его приказ Фил, энергично замахав парнишкам рукой: поторапливайтесь, дескать…
***
— Может все-таки стимуляцию, Екатерина Николаевна? — в который раз спросила акушерка Катю.
— Нет. Сама должна. Ну, давай, девочка, давай. Еще немного… — Катя, опытный врач, считала, что не стоит идти против природы.
Все эти обезболивания, кесаревы, стимуляции бог знает, как еще скажутся в будущем на здоровье ребеночка. Если есть возможность родить по старинке, не стоит вмешиваться.
Снова отпустило.
— Саша… Где Саша? Он прилетел? С трудом шевелила губами Пчелкина.
— Прилетел, позвонил из аэропорта, — терпеливо и ласково улыбнулась Катя. — Сказал, что любит тебя. Он скоро приедет сюда… Варюша, думай о себе.
Варя, не слыша, вдруг застонала-закричала низким голосом. Катя обернулась к акушерке:
— Давайте стимуляцию.
Боль снова вернулась. Непереносимая боль. «Это невозможно!» — в истерике кричала Пчелкина, но на деле она только тихонько постанывала. Очнулась Пчелкина от ненатурально бодрого голоса Кати:
— Вот и наш Даниил Александрович собственной персоной…. Так, так… Ну-ка.
Варя приоткрыла глаза. Катерина, держа на руках красного пищащего младенца, торжествующе поднимала его над головой.
— Точно, Даня! — провозгласила Катерина, и Варя слабо улыбнулась.
Глава 24
— Что-то домофон сломался, — нажимая на бесполезную кнопку, пожаловался флегматичный охранник вошедшему в дежурку Филу.
Прихлебывая из «кружки-папы» кофе, Фил посмотрел на искаженное оптикой и гневом лицо Космоса в мониторе. Позади него маячил мрачный Фара, который тоже что-то кричал.
— Открывай, заснул, что ли? — беззлобно рявкнул на охранника Фил. — Пусти, а то обидятся!
Электронный замок щелкнул, и дверь, как показалось Филу, распахнулась так, будто с внешней стороны ее выбили небольшой бомбочкой. Этак в полкилограмма, в тротиловом эквиваленте!
Пятнистые черти в черных масках и с десантными автоматами наперевес хлынули в образовавшуюся брешь, мгновенно, как ядовитый газ, распространяясь по всему офису.
— Белый, у нас гости! — заорал Фил, стараясь перекричать матерный боевой ор бравых омоновцев. Мгновенно оценив перевес нападавших, он вскинул вверх руки, — «кружка-папа» упала на мягкий пол, расплескивая во все стороны так и не допитый кофе.
Мерзкая вонь кирзы и пота вмиг перекрыла все прочие запахи.
— Все на пол! Лицом вниз! — скорее для острастки прорычал один из чертей, судя по интонации, старший.
И Сашу в белоснежном плаще заламывая руки. Это они хорошо умели! Выучились.
— Командир, я не понимаю, в чем дело? — попытался сохранить спокойствие Белый. — Это офис частной фирмы! — Он охнул от боли — кованый кирзовый башмак врезался ему в бок, аккурат по печени.
— Обыщи его! — приказал Старшой.
Чьи-то руки обшарили Сашины карманы. Быстро и без затей — будто не живого человека, а труп. «Изъятые» ключи от сейфа один боец ловко перекинул другому.
— Где они? Падла, тебя спрашивают? Где они?! — заглушая в сознании все звуки, клацнул затвор автомата, и холодное дуло больно уперлось в Сашин затылок.
— Повторяю вопрос. Где мятежники?!
— Шпаны нет, — крикнул кто-то из соседнего кабинета — именно того, куда они пустили мальчишек. «Что за бред! Что за…» — матерился про себя Белый.
Старшой, удовольствия ради поддав Саше еще раз в бок, убрал автомат.
— Окно разбили и ушли, — доложили ему. В ответ тот лишь виртуозно выругался. — А это что?
Его подручные выволокли на середину комнаты брезентовый мешок с оружием — там был весь бригадный арсенал, хранившийся в сейфе.
— Коммерсанты, мать вашу… Полный боекомплект. Ты знаешь, на сколько это потянет? — глянул он на поднявшего голову Белова.
— У нас разрешение, — сквозь зубы отбрехался Саша.
— И у нас тоже разрешение, — издевательским тоном прокомментировал Старшой. — Я тебе сейчас такой шмон, блять, устрою, мало не покажется. Морду в пол, руки на голову!
Перед крыльцом под омоновскими стволами уже лежали Холмогоров и Фархад. Космос еще пытался крутить курчавой головой из стороны в сторону, пока у него в кармане не заверещал сотовый. Тут он получил сполна — прикладом меж лопаток:
— Лежать!
Фархад с отсутствующим взглядом бормотал молитву. А с крыльца уже сводили остальных пацанов и охрану, всех — в наручниках и с руками на затылке.
— Больно, сука! — огрызнулся кто-то.
— Руки, руки не переломай! — морщился и Саша.
— С приездом, брат, — успел он крикнуть, встретившись взглядом с «отдыхающим» на асфальте Фарой.