— С днем рожденья, Даниил, с днем рожденья, Даниил, с днем рожденья, Даниил Александрович, с днем рожденья, родной! — К их на удивление стройному хору присоединился и Саша, радостно подмигивая ей уже из-за стекла.
Она не могла не рассмеяться. Ну и шум они устроили в роддоме! Вот идиоты любимые, честное слово!
Глава 27
Около роддома столпились почти все близкие и родственники. Варя вышла с сыном, упакованным в синее одеяло. Катерина, тетка Саши, вместе с Анной Сергеевной ждали их дома с сюрпризом — украшали детскую, драили полы с хлоркой, в общем — полным ходом готовились к появлению новорожденного Даньки в родном доме.
— Саш! — крикнул Фил, придерживая под руку Тому, когда заметил, что перед таким важным событием — появлением на пороге жены и сына — у Белова затрезвонил телефон. — Белый!
Космос стоял с коробкой конфет и цветами. Тома подтолкнула его. Он отдал акушерке цветы и конфеты и заспешил к машине.
— Папаша! — обратилась к нему акушерка. — Обычно ребенка из роддома несет отец. Мать свое дело сделала. Она родила.
Белов еще болтал, поэтому Космос сам взял сверток с ребенком и понес на вытянутых руках.
— Да, — выдохнул Фил, глядя на подошедшую Варю, — через месяц Томке рожать. И в этом же роддоме. Еще подумают, что у нас гарем.
— Да ну тебя, Теофилло, — отмахнулся Космос и передал сверток в руки Белова.
— Поехали? — улыбаясь, уточнил тот.
— Телефонные звонки же нельзя отложить, — хмыкнула Варя. В прочем, ругаться ей не хотелось, да и сил не было — роды были тяжелые.
Звонок в дверь заставил Анну Сергеевну первой поспешить открывать. Катя побросала все дела, схватила камеру. — Подождите! — она заставила остановиться Сашу и всех остальных. Сегодня она снимала фильм. Фильм о Дане. Ну, и об остальных, его родственниках. Главное, чтоб получилось. Кинооператор из нее еще тот — практики маловато, только вчера немного потренировалась. Она включила видеокамеру:
— Двадцать восьмое октября одна тысяча девятьсот девяносто третьего года! — торжественным голосом произнесла Катерина, стараясь, чтобы в объектив попали все. И племянник с Данькой на руках, и Варя с охапкой цветов, несколько растерянная после больницы, и сестрица Татьяна, и Анна Сергеевна, и Павел Дмитриевич. — Теперь входите, — милостиво разрешила она, выискивая новые ракурсы и выстраивая новые запоминающиеся мизансцены. Эх, надо было не в медицинский, а во ВГИК идти! Такие таланты в землю зарыла!
— Ну, с новосельем, Данька! — Саша шагнул первым, точнее, первым был Данил.
Саша осторожно держал сына, разглядывая серьезное детское личико. Даня не спал. Не иначе, как в виде исключения. Чувствуя торжественность момента. А ведь в машине сопел, как паровозик, даром, что кроха.
— Здесь у тебя детская будет… — под внимательным присмотром камеры Саша знакомил сына с квартирой.
— А ванночку купили? — заботливо спросила Анна Сергеевна. Она сетовала, что до этого оставалась в стороне от хозяйственных забот, и это ее немного раздражало. Хорошо хоть сегодня смогла подготовить квартиру к приезду внука. Но вот ванночку не заметила, а ведь висела прямо в ванной.
— Купили, купили. Все купили, — успокоила ее Татьяна Николаевна.
— А сюда мы железную дорогу купим… — показывал Саша сыну уже свой кабинет. — Ну, все, пора на бочок. — Счастливый папаша положил сына в кроватку.
— Саш, улыбайся! А где Варя-то? — Катя решила, что пора бы и пчёлке–труженице появиться в историческом фильме. Как-никак, молодая мама.
Варя гремела на кухне посудой — надо было куда-то пристраивать огромных размеров букеты, от запаха цветов уже кружилась голова. Или это с непривычки? От свежего-то воздуха… Все-таки долго они с Данькой провалялись в больнице — почти три недели. Ох и работы, наверное, за это время в офисе накопилось?
— Наш Денечка… — почти хором умильно прошептали Татьяна Николаевна и Анна Сергеевна, глядя на сонного ребенка. И переглянулись. Павел Дмитриевич улыбнуться.
— Поцелуй для истории! — Катя, наконец, выстроила мизансцену. И Саша приник к Вариным губам сначала для камеры, а потом уже по-настоящему, забыв обо всем на свете…
— А коляску купили? — все-таки не удержалась Анна Сергеевна. И, надо же, попала! Коляски пока не было.
***
Фархад был почти счастлив. Все-таки Белый все понял и согласился с его предложениями. Иначе бы точно не обойтись без большой беды. Зато сейчас он был на коне, встречая в Домодедове земляков, которые прибывали по реальному делу, а не просто так — в гости. Или еще хуже — для разборок с ним и с братом Белым. Наконец стеклянные двери зоны прилетов распахнулись и выпустили Далляра в сопровождении двух охранников. По обычаю обнялись. Чувствовалось, что все довольны и искренне рады видеть друг друга. А как же иначе может быть, когда все так хорошо складывается? Уже ведь и плантации решили увеличить под новые заказы и новые проекты. — Рад тебя видеть. Как семья? — спросил, улыбаясь, Фархад. — Слава Аллаху, все здоровы, — серьезно ответил Далляр, приглаживая свои непослушные воздушные волосы. Которые почему-то в последнее время еще поседели. — Весь род гордится тобой. Ты доказал, что заботишься о семье. Обычные вроде бы восточные комплименты были все равно приятны Фархаду. Прежде всего, потому, что ему не придется доказывать, что он не верблюд, корабль пустыни. И объяснять, что бессилен договориться с Белым. Теперь все пойдет как по маслу. Главное — хорошо организовать первую продажу, наладить связи. Ну, не хочет сам Белый в это ввязываться, пусть остается в стороне. Главное, чтобы не мешал. Тогда всем будет хорошо. — Для начала взял у Белого десять килограмм из общей партии, — выходя из зала аэропорта, объяснил он Далляру. — Скоро начнем свое дело. Все будут довольны. — Больше всех этим словам верил сам Фархад. И это было главное. *** «Все-таки нельзя из жратвы делать культа», — думал Каверин, глядя на поглощающих жирные креветки Бека и Леву. Так или примерно так сказано было в каком-то фильме, чуть ли не про Остапа Бендера. Если на Леву еще можно было смотреть, то Бек вызывал просто омерзение — он за столом напоминал какое-то животное, точнее — зверя. Жадного и нечистоплотного. Но что было делать. Володя вынужден был работать с этими людьми. Хотя бы пока. Пока не накопит собственных сил. Приходилось терпеть эти застолья, на которых у него напрочь пропадал аппетит. По крайней мере, так он себе это объяснял. Потому что ему просто ни разу ничего не предложили. Он присаживался за этот стол просто как бедный родственник. И в лучшем случае мог выпить минералки из чистого фужера. — Чего морщишься, Володенька? — обратил, наконец, на него внимание Бек, сплевывая креветочную шелуху и вытирая жирные руки белой салфеткой, на которой тотчас же проступили мокрые желтые пятна. — Послушай, Бек, я знаю человека, — Каверин сделал паузу, чтобы последующие слова прозвучали позначительнее, — который хочет продать десять килограммов героина. — Кто такой? — прихлебнув вина, спросил Лева. — Абсолютно левый азиат, — нарочно не вдаваясь в подробности, пояснил Каверин. — Он работает с Белым, но не при делах. Бек подцепил на вилку огромный кусок зажаренной свинины и впился в него зубами. Чавкая, он родил, наконец, оперативное решение: — Ну, тогда сведи его с пацанами. «Ага», — кивнул Каверин. Рыба, похоже, начинала клевать. Большая и маленькая. Это его больше всего и устраивало.