— Почему он замолчал? — куда-то в пространство вопросил старый Гафур.
Один из встречавших «басмачей» кивнул Белому и плеснул в пиалу немного зеленого чая. Саша краем глаза увидел это, но не стал брать в руки пиалу и продолжил. Уверенно и, насколько это было возможно, спокойно:
— Имея то, что я имею, — говорил он, глядя прямо перед собой, — я легко бы мог укрыться в любой стране мира и жить там мирно и спокойно хоть до ста лет. И никто никогда не нашел бы меня. Но я прилетел…
Старый Гафур едва заметно кивнул.
— Я мог бы сделать еще хуже, — чуть громче сказал Белый. — Я мог послать к вам своих людей, и они устроили бы мои дела, пролив при этом много крови… На руке второго басмача сверкнул выхваченный из ножен кинжал. Старик едва заметным движением глаз остановил его движение.
— Но я приехал сам и один… — продолжил Саша. И как бы в подтверждение его слов третий встречавший его таджик, тот, что сидел рядом с Гафуром, достал из кармана четки Фархада и протянул их старику.
— Это его четки… — объяснил всем очевидное Саша. — Я прилетел потому, что Фара был мне как брат, и я любил его, как брата…
Взяв четки, старик опустил голову и несколько секунд сидел молча, борясь со слезами. Мужчины не должны плакать. То есть: никто не должен видеть, как мужчина плачет. Наконец он поднял глаза и посмотрел на Белого:
— Фархад говорил, что у тебя родился сын.
— Да, — едва слышно ответил Саша.
— Как ты его назвал? — почему-то всем было ясно, что именно ответы на такие вот простые вопросы сейчас больше всего интересуют старика.
— Даниилом.
— Как зовут твою жену?
— Варвара.
— Когда умер твой отец?
— Я его почти не помню, — отвернулся в сторону Саша.
— Я ему верю. Отпустите его к сыну, — распорядился старик.
И никто не мог его ослушаться.
Глава 29
Мерный и мирный гул самолетных двигателей навевал то ли сон, то ли дрему с яркими, будто запечатленными на цветной пленке видениями.
Вот молодой солдат Фархад набивает косяк и, повернув голову к подходящему Саше, улыбается и отдает ему папиросу. Так они познакомились…
Вот Саша и Фархад танцуют какой-то дикий танец посреди казармы, обняв друг друга за плечи. Это день, когда они узнали о дембеле…
А вот они, обняв друг друга за плечи, идут по части, и солнце уже почти скрывается за гребнем ближайшей вершины. И говорят. О вещах, которые не всегда можно выразить словами.
— Я не знаю, прощаемся вроде, получается? — сказал тогда Саша.
— Да перестань! — уверенно, как всегда, ответил Фархад. — Ты знаешь, один философ сказал: если души не умирают, значит, прощаться — это отрицать разлуку…
А вот они с автоматами уходят в караул по горной тропе. Саша почему-то отстает, не может нагнать друга, а тот постепенно скрывается в утреннем тумане. Не догнать его. Никак не догнать…
«Наш самолет, следующий рейсом «Душанбе-Москва» через двадцать минут произведет посадку в аэропорту «Домодедово».
Над Сашей склонилась стюардесса:
— Простите, вам плохо?
— Мне хорошо.
Стюардесса протянула ему поднос с «Взлетными».
«Какие «Взлетные», когда уже Москва?» — подумал он, но конфетку взял.
***
Встречали его все вместе — Космос, Варька, Фил.
— Здорово, братья! — как всегда, обнялся со всеми по очереди. Варю нежно поцеловал в области шеи.
— Здорово! Ну, как погода? — не удержался от любимого вопроса Космос.
— Жарко, — усмехнулся в ответ Саша.
Фил чуть придержал Белого перед выходом из аэропорта:
— Братишка, мы их нашли.
— Кто?
— Поехали.
***
В маленьком серебристом магнитофоне крутилась пленка. Звучал голос Каверина: «Абсолютно левый азиат. Работает с Белым, но не при делах». Ему отвечал голос Бека, явно что-то в этот момент жующего: «Ну, тогда сведи его с пацанами». Дальше все только трещало и шипело.
Палец Каверина нажал кнопку «стоп», а глаза его смотрели то на стоявшего рядом Фила, то на жену Белова — Варвару. Слышал он об этой девушке много: смелая, красивая, дерзкая. «Насекомое в юбке». И Каверин даже отметил, что мордашка у неё не кукольная, а что не наесть красивая, с шармом. И что только в Белове нашла?
Космос постукивал пальцами по краю стола. Но все молчали, ожидая, что скажет Белый, который стоял в стороне ото всех, отвернувшись к окну, будто надеялся за ним найти ответы на все мучавшие их вопросы.