- И вообще, брат, я понимаю, Бонифаций спас тебе жизнь, как ты считаешь, ты ему благодарен, но тебе не кажется, что он слишком использует твою благодарность себе на пользу, а зачастую планете во вред?!
- Мне и самому так начинает казаться. А еще эта дружба Иоанны с этой трактирной подавальщицей, его второй женой! Какого черта я ему разрешил эту свадьбу, сам не пойму! Нет, конечно, девицы там встречаются очень даже привлекательные, прямо персик! Только гнилой внутри. Такой яркий, румяный, веселый, а как раскусишь, там одна корысть, обман и глупость!
Эрвин внимательно посмотрел на брата, что-то личное мелькнуло в этих словах. Эвальд заметил.
- Ну что смотришь? Ну был у меня, не роман, а так, увлечение. Как раз с Иоанной мы разошлись тогда, она еще Эльриану руку сломала, помнишь? Девочка такая свеженькая, веселая, смешливая, думал, отдохну душой, а она у меня деньги выклянчивала и припрятывала, «на будущее». Обманывала. Пришлось бросить. Но поступил честно, дом купил, денег оставил, что бы чем-нибудь занялась, а она притон открыла и сама проституткой стала, ребенка неизвестно от кого родила.
- Ты что, следил за ней?
- Дал команду приглядывать. Все-таки я ее с пути истинного сбил. Ладно, дела прошлые. Пригляди за Эльрианом, что бы не устроили какой пакости напоследок. Ему еще неделю в стационаре лежать. Темная история.
- Давай я с Бертраном переговорю, он, конечно, дурак, но за рекомендацией в Военную академию ко мне придет, я думаю.
- Поговори, если получится. Только его, наверное, втемную использовали. Но что-то понять мог! Поехал я, дел по горло, да еще эта неприятность. И во дворце Иоаннин гадюшник разгрести надо, что-то больно расшипелись в последнее время!
Эльриан возвращался в Эстинову, как всегда, в отвратительном настроении. Он не любил столицу, ненавидел дворец, полный матушкиных лизоблюдов, которые, зная отношение к нему императрицы, так и старались сказать какую-то пакость. Дальше булавочных уколов дело не шло, слишком разные по весовой категории стояли за ним и за этими прихлебателями. Императора не сравнить с его женой, давно получившей отставку, которую терпели только из соблюдения видимости семьи. Но все равно, постоянные подколы, перешептвания за спиной выводили из себя.