К тому же Света почти все время молчала. Боня даже волноваться начал, как же дети говорить научатся. Но Иситай (не Света!) ему объяснил, что до года у дракончиков все необходимое в генной памяти зашито и проявляется по мере их развития. Так что сказки им рассказывать пока рано. Ну а с женой, как выяснилось, поговорить тоже стало непросто. Вот типичный вариант их последних бесед:
— Всем привет, как дела? — Боня почти вбежал в пещеру и радостно осматривался вокруг. — Свет, что-нибудь интересное происходило?
— ...
— А я сегодня у студентов зачет во зельеварению принимал. Вместе с Галадриэль. Так, представляешь, Наира перепутала и вместо остролиста душицу клиновидную положила. Наверное, еще что-то добавила, сама не поняла что. В результате вместо синей краски пятновыводитель получила. Да какой! На что ни капнешь, сразу прозрачным делается! У нее самой руки по локоть в пару были, так стали почти невидимыми! Ну, как хорошее стекло. Перепугалась она жутко! Я ей даже хотел за интересное открытие зачет поставить, но она от волнения сумела еще и прибежавшего посмотреть Тенерина облить. Ну и Галадриэль на подол платья попало. В самом пикантном месте прозрачное окошко получилось!
— ...
— В общем, пришлось зачет переносить, а всех отмываться отправлять. Пока Галадриэль Наиру не убила. У зелья еще и запах сильный и неприятный получился. Так что для разведчиков зелье пока не годится: хоть ничего не видно, но по запаху сразу найдут.
— ...
Постепенно безмолвные реплики Светы снижали Бонин энтузиазм, а настроение начинало портиться. На его памяти дракона только один раз сама задала вопрос, и то по поводу добавок в еду малышам. А ее ответы бывали, как правило, односложные, невпопад и только после "надцатого" повторения.
Дети, к сожалению, все-таки оказались несмышленышами. Говорить, правда, говорили. На каком-то древнем диалекте драконьего языка (Боня его, однако, понимал). Но, кажется, только пять слов: "есть", "играть", "дракон", "дай" и "мама". Слово "папа" к Бониной обиде в их словаре отсутствовало. И даже пятерка вопросов, разрекламированных еще Р.Киплингом ("как?", "почему?", "что?", "когда?" и "где?"), ими не использовалась. А то, что Боня принял за умение осмысленно реагировать, оказалось врожденной способностью чувствовать чужое настроение. То есть от Бони им еще и эмпатия по наследству передалась. Хорошо, конечно, когда у самого настроение радостное, тут и дети счастливыми ходят. Но и плохое настроение не скроешь, даже если улыбаться будешь, а Светино невнимание раздражало уже так, что самому кусаться хотелось. Или пламенем дыхнуть. И именно это дракончики в папином присутствии и делали. Караул, одним словом!
Улдуз тоже не радовала, точнее, так и не появилась. Настучала по телеграфу длинное письмо, что сложные политические обстоятельства не позволяют ей надолго отлучаться из столицы. Да и пикси все на месте нужны для поддержания порядка среди новых подданных. Так что пусть лучше Боня к ней сам прилетает. Заодно может и права сына на Циньский трон подтвердить.
Зато нездоровую активность развила Галадриэль. О чем она со Светой пыталась договориться, Боня так и не узнал, хотя догадывался. Только вряд ли договорилась. Света ни на какие темы, кроме имеющих непосредственное отношение к ее выводку, не реагировала. Галадриэль она, скорее всего, просто проигнорировала, а если и поддакнула невпопад, то не вдумываясь, что считать согласием нельзя. Но корабль в Великий Лес срочно отправился. За эльфийками.
Следует отметить, что из дюжины студентов-эльфов, женского пола были только три, да и то крайне непрезентабельной внешности, что для эльфов даже как-то неожиданно. Видимо, за долгие поколения без маны их раса несколько выродилась. Ну а Галадриэль поступила как типичная красивая женщина: в первый набор Академии привезла, в основном, молодых людей, а девушек только таких, чтобы на их фоне выглядеть еще лучше. О чем теперь, видимо, жалела. Сама древняя магиня забеременеть не рвалась и Бони не домогалась. Возможно, сочла это ниже своего достоинства. А возможно, и не могла. Все-таки несколько тысяч лет в коме вполне могли и сказаться. Была еще исполняющая обязанности завхоза Лючиэль. Но бывшую Великую Мать Галадриэль недолюбливала и доверить ей такое ответственное дело, как рождение эльфа-деуса, не могла. Больше эльфиек на острове не наблюдалось. Посол Гильдельберт с семейством счастливо проводил время в Визе — в столице и подальше от начальства. Медики и прочие специалисты были мужского пола. Так что, придирчиво осмотрев скромные ресурсы небольшой эльфийской общины в Академии, древняя магиня села на корабль и лично отправилась в Великий Лес за подкреплением.