Мавры, не будучи в состоянии примириться со своим положением, нередко возмущались. Беспрестанные мятежи принимали беспощадный характер от религиозных притеснений. Испанские монахи всякими способами и даже силой обращали Мавров в христианство. Однажды дон Алонсо д’Агвилар получил приказание от короля выступить немедленно и подавить вспыхнувший мятеж. У него не было достаточно войска, но на его представление о том он получил вторичное приказание выступить. Тогда он, ни мало не медля, взял с собою молодого сына, почти еще мальчика, и отправился. Маврами предводительствовал храбрый и доблестный Эль-Фэри-Эстенар, известный воин, приехавший из Африки. Мавры ушли в горы с детьми и женами и укрепились на высотах Сиерры-Вермейи; Испанцы стали лагерем у подножия этих гор у быстро текущего в крутых берегах небольшого, но глубокого потока.
Однажды солдаты испанские, без приказания схватив знамя, перешли речку и бросились на Мавров. Другие войска за ними последовали. Завязалась битва.
— Я считаю эту попытку, — сказал дон Алонсо д’Агвилар, — безнадежною. Мавров много, нас слишком мало; они стоят в неприступной и укрепленной позиции и если узнают о нашей малочисленности — нам нет спасения. Не должно было начинать битвы, но так как это случилось, мы не можем оставить своих без помощи; стало быть, с Богом, вперед!
Так он сказал и повел войска свои в атаку.
На склоне горы было много уступов, составлявших площадки; не смотря на превосходное число Мавров, испанские войска теснили их, и Мавры, отступая, дошли до последней площадки, где находились их жены и дети. Дон Алонсо д’Агвилар ударил на них, и резня усилилась, резня беспощадная и жестокая. Но по мере того как Испанцы одолевали Мавров, жадность к добыче увлекала их. Они преследовали маврских женщин, срывали с них ценные ожерелья и браслеты и рассеялись по долине и в ущельях гор. Эль-Фери воспользовался этим, собрал Мавров и ударил на небольшой отряд, находившийся около дона Алонсо, который, взбираясь на кручи, должен был поневоле сойти с коня и сражаться пеший. Сражение длилось до вечера. Дон Алонсо был окружен со всех сторон, но продолжал биться отчаянно. Рыцари, видя невозможность сопротивления, просили дона Алонсо отступить.
— Нет, — сказал он, — никогда знамя д’Агвиларов не отступало пред врагами.
Едва произнес он слова эти, как сын его, тяжко раненый, упал к ногам его; он силился, стоя на одном колене, продолжать борьбу.
— Беги, — сын мой, — сказал ему отец, — будь ревностным христианином и живи для матери.
Но дон Педро не хотел оставить отца. Тогда он приказал своему другу, дон Франциску Кордуанскому, вынести сына из боя и, оставшись один с 200 солдатами продолжал биться, прислонясь к утесу. Против него вышел Мавр рослый и сильный. Поединок завязался. Дон Алонсо, раненый в грудь и голову, схватил Мавра поперек тела. Они боролись долго; наконец, обессиленный потерей крови, дон Алонсо упал на спину, не выпуская, однако, Мавра из рук.
— Не воображай, — сказал он ему, — что ты победил. Я — дон Алонсо д’Агвилар.
— А я — Эль-Фэри-Бен Эстенар, — отвечал Мавр с гордостью и достоинством.
И бились они долго на мечах и кинжалах и на саблях; наконец силы дона Алонсо истощились в борьбе, и он испустил последнее дыхание.
Так кончил дон Алонсо д’Агвилар, сорок лет храбро сражавшийся с Маврами.
Когда король Фердинанд узнал о поражении и смерти дона Алонсо, он, во главе сильного войска, выступил из Гренады. Скоро мятеж был усмирен, Мавры перебиты или взяты в плен. Обезображенное ранами тело дона Алонсо было найдено и похоронено с торжеством пышностию в церкви св. Ипполита в Кордове. Долгое время Кордуанцы осуждали, хотя совершенно несправедливо, графа Урену за то, что он не подал помощи и не пытался выручить и спасти дона Алонсо д’Агвилара. Фердинанд защищал графа от этих нареканий и доказывал, что он находился в невозможности подать помощь дону Алонсо. Не смотря на эти несомненные доказательства, народная скорбь о смерти храброго и всеми любимого рыцаря сложила грустную песню, которую не однажды пришлось слышать графу Урене. В ней находился следующий заунывный припев: