Подготавливаясь к этому совещанию, мы взяли на выдержку 125 уголовных дел из различных областей, связанных с хищениями в органах связи. Оказалось, что до одного месяца расследовались нашими органами только 30 % дел, а 70 % дел расследуются свыше месяца. Если взять дела, расследуемые 3, 4, 5, 6 месяцев то мы получим этих дел 48 % (от 3 до 6 месяцев мы имеем почти 28 %, и 20 % мы имеем дел, которые расследуются в течение 6 месяцев). Можно смело сказать, что никаких результатов ни самое расследование, ни тем менее рассмотрение дел в суде, при таких условиях не дадут. Мы ставим требование — закончить расследование в 10-дневный срок. Конечно, наши прокуроры морщатся от такого предложения. Даже принимая это требование, как идущее от центра прокуратуры, они относятся к нему в высшей степени формально. Проводя расследование в этот срок, они не заботятся о качестве расследования, которое должно быть не хуже, чем когда расследование проводится не в 10, а в 30 дней. О плохом качестве расследования говорит и то, что по делам по декрету 7 августа мы в кассационном порядке отменяем большой процент приговоров, именно по недоследованноети или по плохому качеству следствия. Улучшить качество расследования — это одно из важнейших мероприятий по улучшению борьбы с хищениями в органах связи, и до тех пор, пока у нас не будет в крае или в области сидеть старший следователь краевой прокуратуры, который будет заниматься исключительно преступлениями в органах связи, у нас не будет обеспечено такое качество расследования, какого мы должны добиться во что бы то ни стало.
Особенное внимание нужно обратить на вопросы судебной политики. Если подвести итоги судебной политики по борьбе с преступностью в органах связи, то она не будет отличаться от итогов нашей общей судебной политики. В основном удар избирается правильно, направление удару дается правильное. Меры наказания, как правило, не вызывают особых замечаний. Но тем не менее мы имеем в ряде случаев совершенно нелепое распределение мер наказания, которое нельзя ничем оправдать, как только непониманием своих задач со стороны некоторых органов суда и прокуратуры, я подчеркиваю — прокуратуры, потому что прокуратура обязана всякий приговор проверить с точки зрения общих принципов нашей уголовной политики и в случае неправильности его опротестовать и добиться замены его другим приговором. Нельзя признать правильным приговор, когда человек, присвоивший 1.417 руб., приговаривается к условному осуждению, в то время, как почтальон за присвоение 15 руб. приговаривается к двум годам лишения свободы.
Чем руководствуется суд в таких случаях? Конечно, трудно окончательно сказать, не видя как самого дела, так и преступника — живого человека, не зная всех деталей, которые привели суд к тому или другому решению. Но все же нельзя, даже учтя все поправки, которые могут быть внесены в тот или другой приговор, допускать, чтобы за 15 руб. сажали на два года. Это излишняя жестокость, не говоря уже о том, что преступник, осмелившийся поднять руку на 15 руб., будет стоить государству дороже, будучи посаженым на два года под стражу, чем если его оставить на свободе применив к нему другое наказание… Одновременно человек, присвоивший 1.417 руб., приговаривается к условному осуждению. В Свердловской области агент связи, уличенный в систематических кражах, приговаривается к 6 месяцам принудительных и вероятно, по месту старой службы, т. е. ему дается возможность опять красть эти суммы и покрывать те 15 % вычета из заработной платы, к которым он оказался присужденным.
В области расследования у нас положение остается еще неудовлетворительным и, в частности, по таким преступлениям, как преступления, связанные с хищениями, т. е. с декретом 7 августа. Это объясняется медлительностью органов расследования и отсутствием надзора за расследованиями, которые остаются, как правило, за милицейскими органами.
Ведь даже дела по закону 7 августа сплошь и рядом расследуются не следователями, т. е. людьми, о которых предполагается, что они должны быть более технически квалифицированными, чем милиционеры, а расследуются милиционерами. Ясное дело, что при таком положении мы не можем ожидать сколько-нибудь серьезных, положительных результатов.