Однако Рей манила не только своей необычной внешностью — в ней было ещё что-то. Её красные радужки глаз словно огоньки в непроглядной тьме.
— Что читаешь? — Синдзи попытался завязать разговор. Чтобы прервать неловкое молчание да и отвлечься от изнурительного ожидания предстоящего разбора полётов.
— Кант. «Критик дер практишон Вернофт», — она показала форзац книги, но ему это ничего не дало.
— Это же вроде немецкий? — удивился Синдзи.
Рей слегка кивнула и вернулась к чтению. Юноша же к своему стыду даже английский знал с горем пополам. Что уж говорить про древнюю психологию. Или Кант был философом? Откровенно говоря, Синдзи не помнил и тем более не мог поддержать разговор. Поэтому постарался сменить тему:
— Знаешь, тут тобой интересовались, — юноша закинул первый пришедший на ум пробный шар. Не спрашивать же, умеет ли она проникать в чужие сны. Посчитает ещё кретином.
Но его собеседница никак не отреагировала, и Синдзи попытался развить словесное наступление:
— Нагиса, как я понимаю, всё ещё не оставляет попыток. Мне он показался хорошим парнем.
Рей резко закрыла книгу и уставилась куда-то в пустоту.
— Он тебя раздражает?
— Не то чтобы, — её уверенный, но скупой ответ прозвучал неоднозначно.
— Тогда почему бы с ним не пообщаться?
— Нет необходимости в более тесных отношениях.
— Он вроде пока хочет просто подружиться.
— Это ни к чему.
— Почему? Ты не хочешь заводить друзей?
— В этом нет надобности.
Синдзи насупился от таких чётких и безапелляционных ответов.
— До встречи с тобой я думал, что это я отстранённый, — буркнул он.
Рей пристально вгляделась в лицо собеседника, её беспристрастные красные глазки жадно его разглядывали. Будто в нём она ищет ответ, который задала сама себе в глубинах своего сознания. Юноше стало неловко, но и отворачиваться он не собирался. В какой-то момент он осознал, что их лица слишком близки друг к другу, и сглотнул слюну.
— А что по этому поводу думают твои родители? — выдавил из себя Синдзи, обведя всё помещение руками. — Они наверняка волнуются.
— У меня нет родителей, — буднично ответила девушка и уставилась в кружку с чаем.
— Прости, я не хотел, — замялся юноша.
— За что ты извиняешься?
— Я прекрасно знаю, что значит быть без родителей.
— У тебя есть отец.
«Спокойней, Синдзи, спокойней». Юноша почувствовал, как у него внутри всё закипает от простого упоминания одной сволочи. Синдзи понимал — девушка не специально, не для того, чтобы задеть или что-то в этом духе. Просто Рей сама по себе такая: говорит прямо, чётко и без задних мыслей.
«Такая, какая есть».
— Отец, который после смерти жены бросил четырёхлетнего сына и ни разу не поинтересовался, как у него дела? — юноша изо всех сил постарался подавить поднимающуюся изнутри злобу и ответить как можно спокойнее.
— У тебя есть это, — Рей невозмутимо сделала глоток чая.
— Есть что? — Палец Синдзи начал подёргиваться и отстукивать по столу.
— Воспоминания, — коротко ответила она.
— Не самые приятные, знаешь ли. Иногда хочется, чтобы их и не было.
— Но они есть, — Аянами заглянула в свою полупустую кружку, о чём-то размышляя.
— Как будто у тебя их совсем нет, — Синдзи аккуратно подбирал слова.
Девушка, до сих пор казавшаяся бодрой, вдруг слегка дёрнулась и словно отключилась, на секунду провалившись в забытьё. После чего взгляд Рей застыл на некоторое время. А потом, словно по щелчку, её глаза забегали из стороны в сторону, а лицо еле уловимо изменилось.
— Самые ранние мои воспоминания, — её привычный тихий и сухой на эмоции голосок внезапно стал чуть звонче и живее, — это как меня женщина увозила откуда-то от кого-то.
— Спасала?
Синдзи удивился внезапной многословности красноглазой: «Что это с ней?»
— Не помню. Но она меня постоянно заверяла, что теперь всё будет хорошо. И я поверила.
Девушка замолчала. Её лицо по-прежнему не выражало ни единой эмоции, кроме привычной усталости, но взгляд сильно преобразился — будто она готова вот-вот разреветься.
— И что случилось?
— Потом — автокатастрофа...
— Ого, — протянул он, — и это всё, что ты помнишь?
— ...Автомобиль сложило, ревел гудок, нас придавило, вокруг огонь, я умирала, а женщина кому-то кричала: «Я ещё и мать!», — процитировала она незнакомку. Затем повторила чуть не по слогам, распробовав каждый звук на зубок: — «Я ещё и мать»...
Она выделила слово «мать» как нечто сокровенное и важное. И Синдзи всецело её понимает. Ему тоже так не хватает мамы.
— Затем громыхнуло, — оживилась Рей, — а за грохотом последовала тьма.
Юноша потерял дар речи. Не только от осознания того, что Аянами пережила, но и от нахлынувшей на неё щедрой многословности.
Рей резко тряхнула головой, заталкивая страшные воспоминания туда, откуда их достала. На её лице слегка, еле заметно, но всё же отразилась эмоция — удивление. Складывалось впечатление, что уверенная в себе девушка растерялась на миг.
— Но тебя спасли, — юноша машинально брякнул, чтобы вывести Рей из прострации.
— Очнулась я в Геофронте, — Аянами снова пристально взглянула на Икари-младшего, — это было почти семь лет назад.
Шокированный Синдзи сидел, открыв рот, и не знал, что и сказать. Вот так просто и узнаёшь вдруг, что у тебя было не самое плохое детство. И даже несмотря на все выпавшие на твою долю испытания — всегда будет тот, кому пришлось ещё хуже. Ему даже стало противно от себя прошлого, который постоянно ныл и жаловался
— Прости, — искренне сожалел он, что заставил её вспоминать этот ужас. Хотя по виду Рей и не скажешь, что она сильно переживала. Девушка только зажмурила глаза, а когда их открыла — снова стала прежней. Разве что задумчивой.
«Магия перевоплощения прям», — подумал Синдзи, глядя на погрузившуюся в себя собеседницу.
— Та женщина была твоей мамой? — Синдзи вывел её из задумчивости.
— Нет, — категорично ответила девушка.
— Ты уверена?
— Да.
— А ты знаешь, что с ней стало?
— Погибла, — Аянами даже не моргнула глазом.
— Ты так говоришь, будто тебе на неё плевать.
Но Рей больше ничего не сказала, отдав предпочтение чаю.
Присутствующие в зале заметно оживились и начали рассаживаться по местам, как только вошли Рицко с Мисато и ещё пару человек — видимо, тоже главы отделов. Через некоторое время, точно по расписанию, появился и сам командующий. С ним тут же о чём-то переговорили Фуюцки вместе с Кацураги и Акаги, несколько раз кивнув в сторону пилотов. Синдзи обратил внимание, что все с его отцом разговаривают почтенно, осторожно. Даже Мисато всю свою инфантильность жёстко сдерживала. Сейчас она больше всего походила именно на офицера: стояла навытяжку, говорила по-военному кратко, чётко и ёмко. Рицко же казалась донельзя серьёзной. Половину доносившихся слов юноша вовсе не понимал — учёная сыпала терминами. И только замком Фуюцки никак не изменился при общении с командующим. Складывалось впечатление, что интеллигентный мужчина и для Икари Гендо глубокоуважаемый профессор.