И грянул хохот. Громкий, беспардонный, заставляющий сутулых студентов оборачиваться в ужасе. Что они видели, когда оглядывались? Знаменитую компанию Даниила Корнилова почти в полном составе. Взгляд невольно цепляется за мелкого парнишку, прибившегося каким-то образом к высоким и крепко сложенным ребятам с четвертого курса. Как у него это получилось? Такой вопрос задавали несправедливому мирозданию первокурсники, с завистью смотрящие на своего однокашника с самыми крутыми парнями института. Им было невдомек, что такого успеха достичь было просто — всего лишь-то походить с ними продолжительное время, чтобы основной костяк привык и считал за своего. Вот он догадался, вот он молодец… и теперь кажется здесь своим.
Хохотала вся компания. Даже тот самый парнишка трясся от смеха, хотя отдельно его не было слышно за басовитым хохотом старшекурсников. Девушка в очках одарила ребят раздраженным взглядом и прошипела:
— Можно потише?
А им было все равно на вот такие выпады и возмущенные взгляды. Они затихли только, когда сил хохотать уже не было. Только после этого возобновился разговор, прерванный на середине. Обходили люди их стороной — им было наплевать. Что-то бурчали себе под нос — насрать. Один из парней вёл спутанный, переполненный нецензурной лексикой рассказ о своих любовных похождениях и о поведении некоторых девчонок в постели (эти моменты смачно комментировались другими парнями). Кажется, только у парнишки-первокурсника не было никакого интереса к этим историям. Намного больше его интересовала реакция других парней. Переводил взгляд с одного на другого, словно искал что-то в их лицах. Настолько углубился в свои поиски, что за своей миной особо не следил. Для крутой и безбашенной компании он выглядел слишком серьезно, и оттого нелепо.
Новый взрыв хохота. Непродолжительный, ибо история еще не закончена, они еще не подошли к финалу. На этот раз парнишка не смеялся, лишь улыбался рассеянно, кажется, даже не заметив удачную шутку.
— Что, Ромчик, скучно слушать Фила? — вдруг хмыкнул один из них.
Первокурсник не сразу понял, что обращается к нему. Что из-за этих слов затихла вся компания. Что на него уставились сразу десяток пар глаз. Что глаза этого парня блестят.
— Хочешь, можешь рассказать о своем опыте! А мы послушаем! Парням будет интересно. Да?
Те поняли, к чему всё медленно, но верно шло, и зашумели, заорали, соглашаясь.
— Давай, Ромчик!
— Многих поимел?
— Неужели ты не девственник?
Рома сразу же как-то стушевался. Тот самый парень, что завёл об этом разговор, внимательно на него смотрел, словно ждал какой-то бурной реакции. Но он лишь стыдливо опустил глаза в пол и слушал, как “товарищи” подтрунивали над ним. В этой компании так стебать могли каждого, даже её лидера. И важную роль играет твоя реакция на это. Это Рома успел запомнить за все время наблюдения.
Новичок молчал. Держался. Даже бурчал себе что-то под нос. Кто-то подлил масла в огонь:
— Или ты больше по мальчикам? Точнее, мальчики по тебе…
Рома нахмурился, хотел было что-то сказать, да слова застряли в горле. К тому самому парню подошел его друг, пробормотал тихо:
— Не надо, Дань…
Тот широко улыбнулся, осторожно отстранил его от себя и посмотрел с улыбкой на Рому. Парень нервно сглотнул, однако запомнил. Даня. Даниил. Даниил, мать его, Корнилов. Тот самый, о котором говорят почти все в институте. С восхищением, возмущением, завистью. Но бесчувственным после знакомства с ним не оставался никто. Сейчас у Ромы из всех чувств было лишь желание вдарить кулаком этому Дане по самодовольному лицу. Но он сдержался. Потом. Есть идея получше.
Когда он поднял голову, никто не нашел бы на его лице никаких чувств, лишь какая-то странная слабая улыбка. Маска. Он заметил ту самую девушку в больших очках, её сверлящий взгляд, которым она его одарила сполна. Хотел развести руками для довершения образа невинного мальчика, да только проклятый Даня тоже обратил внимание на их переглядки, оглядел легко девушку, громко хмыкнул и сказал:
— Страшненькую ты нашёл девчулю. Хочешь помогу с поисками? Не разочаруешься!
Новый взрыв смеха. Девушка побагровела, развернулась на каблуках и спешно пошла прочь от неадекватной компании. Рома смотрел ей вслед, пока та не завернула за угол, слушал хохот товарищей. А когда он стих, сказал громко и четко, куда-то в сторону, словно ни к кому не обращаясь.
— Когда ебешься, на лицо не смотришь.
Слышно это было всем. Прозвучало как-то излишне пафосно, нелепо и от того смешно. Все сразу же засмеялись над этим остроумным замечанием. Даже сам Даня хлопал себя по коленям, забыв, что минуту назад издевался над этим самым Ромой.
Кажется, он окончательно стал своим в этой компашке.
Рома был доволен. Первая часть плана была выполнена. Смеющаяся компания больше не волновала его. Теперь он смотрел только на Даниила. Отметил мелковатый для лидера банды рост, хорошее телосложение, встрепанные волосы цвета молочного шоколада и бутылочно-зеленые глаза. Образ закрепился в голове.
Последний раз смотрел на него так самодовольно этот Даниил Корнилов.
***
Даниил резко потянул на себя обшарпанную дверь, едва оглянулся по сторонам. Кожа на костяшках пальцев покраснела, неприятно щипало, хотелось окунуть их под холодную воду и облегченно выдохнуть. Он быстро провернул вентиль, поток воды устремился из крана, под него парень подставил руки тыльной стороной.
Стало легче. От наслаждения он даже прикрыл глаза. Его встретила не темнота, а картинка — его кулак устремляется к смазливому личику, с которого на него смотрели удивленно-печальные глаза. Хруст. Тот с криком падает на землю, хватается за лицо. Андрей рядом, заканчивает работу, бьет ногами по лежащему телу. Ему хорошо. Пусть саднящая боль напоминает о себе. Но ему слишком хорошо, чтобы о ней думать.
Андрей ненавидит этих чёртовых геев. Ему за радость выбить из них всю эту гомосексуальную дурь. Сам же Даниил не определился, нравится ли ему это, или нет. Тогда он видел не милого “мальчика”, а свою, теперь уже, бывшую девушку, которая променяла его на какого-то богатого мажорика с дорогой тачкой и понтами вместо чувств. Он видел её большие голубые глаза, милые ямочки на лице и тонкие сжатые губы. Он избивал именно её, в каждый удар вкладывая ненависть к этой мрази. Парни девушек не бьют? Плевать. Эта сука заслужила сломанный нос и множество синяков на своем теле. Жалко даже, что все досталось не ей, а какому-то парнишке.
В какой-то момент он понял, что всё теперь уже хорошо, уменьшил напор. Набрал в ладони воду, умыл лицо и поднял глаза к зеркалу. Знакомая фигура маячила позади. Он прищурился и затем успокоился — это был тот самый новичок, забавный парень. Имя всплыло в памяти только через пару секунд. Даниил обернулся, улыбнулся ему, как закадычному приятелю, и сказал:
— Привет, Ром!
И получил ногой по паху.
Боль. Оглушающая. Ослепляющая. Инстинктивно согнул, руки приложил к тому месту, на автомате ругательство вырвалось сквозь сжатые зубы.
Рука ухватила его за волосы и приложила голову к стене. Ощутимо. Мир завертелся на глазах, все перевернулось вверх тормашками. И он сам рухнул, в один момент, словно подкошенный. Встать бы, утащить этому уроду, но сил нет. Запястий коснулось что-то холодное, послышался щелчок. И сразу же Даниил попытался пошевелить руками, надеясь, что самые худшие ожидания не сбылись.Проклятая железка обожгла руки холодом. Она их крепко удерживала в одном положении — за спиной. Даниил поднял голову, чтобы с ненавистью взглянуть на этого ублюдка. Тот улыбался! Этот сукин сын улыбался. И в руках держал тряпку.
Он было попытался накрыть его рот, да только даже без рук Даниил мог сопротивляться. Правда, это длилось недолго — Рома ухватил его за волосы одной рукой, потянул куда-то в сторону. Жгущая боль. Даниил орал, как резанный, ничуть не скрывая своих чувств. Плевать на позор, плевать на всё, пусть только его вытащат. Но ловко Рома успел засунуть скомканную тряпку ему в рот, прежде чем Даниил успел отреагировать. Выплюнуть её не получилось ни с первой, ни со второй попытки.