Вскоре после ухода волков к холму подбежала стая диких собак. Они долго лаяли и выли, бродя вокруг стоянки уламров. Отдельные собаки с угрожающим рычанием выскакивали вперёд или пытались подкрасться так, чтобы Нао их не заметил. Однако ни одна из них не отваживалась напасть на двуногих зверей, зная их хитрость и силу.
Ещё совсем недавно одна такая стая собак долго ходила за племенем уламров. Они питались отбросами человеческой пищи и принимали участие в охоте. Старому Гоуну удалось даже приручить двух собак, которых он кормил потрохами и костями. Но, к несчастью, обе погибли в схватке с кабаном, а приручить других не пришлось, потому что Фаум, став вождём, приказал убить всех следовавших за племенем собак.
Нао нравилась мысль о союзе с собаками. Он видел в нём источник новой силы, могущества и безопасности человека. Но здесь, в саванне, вдали от становища, когда людей было только трое, а собак – целая стая, о союзе с ними нечего было и помышлять.
Между тем собаки постепенно сжимали кольцо вокруг стоянки уламров. Они не лаяли больше; их учащённое дыхание слышалось всё отчётливее.
Нао забеспокоился. Он поднял комок земли и швырнул в самую смелую собаку, крикнув:
– У нас есть копья, топоры и палицы, которыми мы убиваем медведя, зубра и даже льва!
Собака, которой засыпало землёй глаза, шарахнулась в сторону и, напуганная звуком человеческого голоса, скрылась в темноте. Остальные отступили на несколько шагов и, казалось, совещались. Нао бросил в них камень.
– Вы слишком слабы, чтобы сражаться с уламрами! – крикнул он снова. – Убирайтесь, пока целы! Ищите добычу полегче – сайгу или антилопу. Собака, которая ещё раз осмелится подойти ко мне, будет убита!
Разбуженные голосом Нао, Нам и Гав проворно вскочили на ноги. Появление двух новых вертикальных теней заставило собак обратиться в бегство.
Семь дней шли по саванне Нао, Нам и Гав, избегая подстерегавших их на пути опасностей и ловушек. Эти опасности увеличивались по мере того, как уламры приближались к Большому лесу. Хотя до опушки леса оставалось ещё не менее пяти дней ходьбы, предвестники его – отдельные купы деревьев и крупные хищники – попадались теперь всё чаще и чаще. Уламры уже видели совсем близко тигра и большую чёрную пантеру.
Особенно опасными были ночи. Ещё задолго до наступления сумерек молодые воины начинали думать о ночлеге; они искали пещеру в скале, удобную площадку на вершине холма или, на худой конец, хотя бы чащу колючего кустарника. Ночевать под большими деревьями они избегали.
На восьмой и девятый день пути их начала мучить жажда. Нигде не было видно ни ручейка, ни болота. Под ногами шуршала жесткая сухая трава. На горячих камнях грелись змеи и ящерицы, в воздухе роились тучи мошек. Насекомые стремительно проносились над головами людей, больно жалили их разгорячённые тела.
Когда тени девятого дня удлинились, степь вдруг снова сделалась зелёной и прохладной. Воздух стал влажным, и ветерок донёс из-за вздымавшейся на горизонте гряды холмов запах свежей воды.
Вскоре уламры увидели впереди себя большое стадо зубров, бредущее к югу. Обрадованный Нао сказал своим спутникам:
– Мы утолим жажду до захода солнца – зубры идут на водопой!
Нам, сын Тополя, и Гав, сын Сайги, с облегчением выпрямили усталые плечи.
Нао выбрал себе в спутники подвижных и быстроногих юношей, неспособных ещё мгновенно принимать самостоятельные решения. Надо было воспитать в них смелость, решительность, выносливость и доверие. За доброе отношение к ним Нам и Гав готовы были платить безусловным повиновением, безграничной преданностью, способностью быстро забывать перенесённые лишения и страдания и снова радоваться жизни. Предоставленные самим себе, они терялись перед лицом враждебных стихий природы и поэтому всеми силами души тянулись к Нао, который видел в них продолжение своей воли и энергии. У обоих юношей были зоркие глаза, тонкий слух, ловкие руки и неутомимые в ходьбе и беге ноги. Всеми этими качествами мог легко управлять вождь, который сумел бы вызвать их восхищение своим великодушием, мужеством и находчивостью.