– Отпусти и я сознаюсь в чем угодно!
– Ты жалок, Гофредо. А потому невиновен.
– Кто убил моего сына?
– Бог.
– Бог не настолько жесток.
– Убил же он собственного сына. Почему он не мог убить твоего?
Счастье не в похоти, дитя мое, а в верности божьим заповедям.
– Вы отсылаете собственную плоть и кровь и окружаете себя врагами?
– Хоть они и были врагами, они всегда говорили честно и открыто. В отличие от наших сыновей.
В райском саду Ева проявила больше отваги, чем Адам. Когда змей предложил ей запретный плод, она поняла, что есть нечто лучшее, чем рай.
Тот, кто дотронулся до нашего одеяния, обретает неприкосновенность. Брось оружие!
Сын рождается, чтобы прославить жизнь своего отца, какой бы бессмысленной и бесполезной ни была эта жизнь. Но если мальчику суждено стать мужчиной, он должен прославить самого себя и сделать свое имя более великим, чем имя отца. Таким, чтобы оно осталось в истории.
Золотые цитаты из книги Марио Пьюзо «Первый Дон»
У древних было много богов и все жестокие. Как мудро было с нашей стороны объединить их всех в одно высшее существо. И как мы глупы, что, любя Бога, любим так сильно нечто столь короткое и хрупкое как жизнь.
Господи, и люблю тебя и ощущаю радость, без которой нельзя миру стоять и быть.
Наиболее мудрые, дабы покорить окружающий мир, пытались познать секреты существования и открыть самые великие загадки жизни. Тогда как бедные разумом надеялись лишь облегчить свои страдания.
Мы должны приглядывать за этим монахом, Джироламо Савонаролой, – заметил Родриго Борджа. – Великие династии гибли от руки таких вот людей, которые верили, что обладают знанием святых истин.
С неприятными делами лучше всего покончить как можно быстрее. – Улыбнулся он Лукреции. – И тогда ты будешь спокойно жить без этого меча над головой.
Всему свое время. Сейчас стремление моего тела к радостям жизни куда сильнее, чем стремление души к спасению…
Себе же он говорил, что делал много чего запретного, причем куда менее приятного, чем охота. Как то камердинер укорил его за то, что он носит сапоги, тем самым не позволяя верующим целовать ему ноги и таким образом выказать должное уважение. На это Папа ответил, что сапоги не позволяют охотничьим собакам откусить его пальцы.
Прежние политические кризисы благополучно разрешились, новые еще не возникли, и после утренних молитв он счел возможным посвятить день семейным делам.
Пора устроить какой-нибудь праздник, ибо в городе не спокойно, и горожанам надо развеяться, а не то они что-нибудь учудят.
Но веру можно оживить активностью. Даже святые были людьми энергичными. Я не могу представить их сидящими сложа руки и долгие годы размышляющими о загадочных путях, по которым идет человечество. Такие люди бесполезны для вечно развивающейся церкви, они ни чем не помогают выносить тяготы бренного мира. Как ты, как я, святые видели свое предназначение в выполнении конкретных дел.
Но разве не говорил Платон, что на жизненном пути каждого человека, какими бы благими ни были его намерения, обязательно встречались люди которых он заставлять страдать?
Лучше знать, что они говорят, чем заставлять их таиться!
Свобода – это не право, а привилегия, которую я в данный момент дарую Бурхарду. Возможно, со временем мое отношение к данной проблеме измениться, но пока идея свободы мне нравиться.
Сын мой, – пробормотал Александр. – Сама по себе власть – ничто. Наложение воли одного человека на волю других. Добродетели в этом нет ни грамма.
Если человек не любит, власть для него – отклонение от нормы, угроза остальным.