Был бы двор — придворные заявятся, и пес дворовый и шелудивый кот придут.
Все, что делается потихоньку, таит в себе нежеланный шум.
Собака — животное лохматое и ласковое, а вот я — лысый и злой. (К природе человеческой обозленности.)
Глаза будущего смотрят на нас суровым взором всего прошедшего.
Одному кажется — черт попутал, другой уверен, что бог послал.
«Да я из тебя дух вышибу!» — фраза подлинного украшения русских былин и сказов, утверждающая исконное нетерпение древнерусской философии к идеализму.
Трусость заставляет напяливать шкуру жестокости, а жестокая трусость не имеет ума.
Всяк «возвышенный» униженно ползает у ног своих собственных страстей.
Начали-то вроде как бы шутя, а потом оказалось, что бабушку-то мы съели по-настоящему.
Другого не осмотришь — себя не оглядишь.
Душа художника то вскинет знамя победы, то сожмет пустые руки свои…
«Да вы разве еще живы?» — воскликнул мой лечащий врач с восхищением.
Король не должен знать, что он глупее своих советников. (Из советов советникам.)
Святое бескорыстие обычно врет со дня своего рождения.
Сейчас не любить природу надо осторожно и уважительно.
Никогда не прикидывайся дураком, если ты уже достаточно глупый.
Если в среднем все умные, то конкретному дураку все равно не легче.
Человек думает редко, но маску задумчивости снимает иногда.
Срубленное дерево таится в корнях своих.
Я всегда искал легкий хлеб, поэтому жизнь моя была невыносимо тяжелая.
Плохо знающий молитву — молится ее цитатами.
На предсмертном ложе своем — не забудь улыбнуться женщине.
Если миры умирают — значит, в них пламенеет жизнь.
Нужно любить людей ненавидя человеческую мерзость.
Писатель нещадно тянул за уши ростки прекрасного, и они жалко увядали на его страницах, стесняясь своего вытянутого уродства.
Прежде чем занять позицию в обществе, надо занять ее в своей собственной голове.
Победитель сморкался громко и вызывающе.
Мысль, погруженная не в ту среду, вызывает бурную реакцию.
Теперь, прежде чем куда-либо сунуть свой палец, я прикидываю возможность вытащить его обратно.
Наукой продленная жизнь оказалась до отвращения продленной старостью.
Оглядывая гробницу Тутанхамона, актриса с завистью прошептала: «Живут же люди…»
Вы сумели добиться таких великих званий, что мне стыдно вас показывать публике. (Из шепотов за кулисами.)
Я гулял по зоопарку, и животные нехотя разглядывали меня.
Пахло жареным карасем, и золотые рыбки нервничали в аквариуме.
Мир без шутки и фантазии — да разве это мир?
Да вы просто представить себе не можете, сколько сил управляет такой куклой, как человек. (Реплика из кукольного театра.)
Если твой костер лишился пламени — не разноси пеплом его.
Не плюй в лицо стихии, злобно дующей на тебя.
Желая погубить зерно, его не сажают, а любовно закапывают в почву.
Что-то ничтожное хрустнуло, и все великое поползло.
Как это ни странно, но трудно себе придумать душу более одинокую, чем артист.
Дедушка, а ты реже думай о людях плохо, тогда тебе будет хорошо.
Заболтанные святые истины теряют смысл истины святой.
Идеология без корней традиции — чахнет.
Идущие через грязь наверняка отстанут.
Пушкинисты всегда зарабатывали больше Пушкина — так уж создан мир вторящих прекрасному.
Корабль уже скрылся за горизонтом, а я стоял на берегу, все еще не в силах покинуть его палубу.
Злая шутка — репетиция подлости.
Чужой кот — завсегда разбойник.
Отличаясь природным тупоумием, я избегал не свойственных мне обострений со своими сослуживцами и уже начал было приживаться к званию столоначальника…
Писатель поставил глубокую проблему — читатель начал плавать и захлебываться в ней.
«Анкетные данные, заполненные благородством».
Появившийся порок начинает сразу же придумывать благопристойную легенду к своему утверждению.
В отличие от человека свиньи, впавшие в заблуждение, не выносят смертных приговоров своим товарищам. (Вроде бы Коперник.)
Не всяк мыслящий — единомышленник твой.
Звуки вальса особенно волнуют не умеющего танцевать.
Свирепых надо прикармливать, а ласковым довольно и палку показать. (Из блокнота дрессировщика.)
Мало будешь знать — скоро состаришься.
Истинное искусство не столько отражает, сколько воздействует и преображает мир.
Протертые штаны еще не признак усидчивости.
Жалкий рахитик зубочисткой выковыривал из расшатанных зубов своих кусочки мяса племенного могучего животного.
Единоборство с мухой стало раздражать меня, и я зарыдал от утомления.
Круг пожираемых друг другом соотечественников редел, и наконец нас осталось двое. (Заявка на детективный сценарий.)
Артист, постоянно играющий подлецов, называл себя артистом абсолютного перевоплощения.
А ведь и не поймешь сразу — то ли он по плечу тебя похлопал, то ли пыль с пиджака стряхнул. (К природе прощупывающих.)
«Полный назад!» — заорал кормчий с присущей ему дальновидностью.
Вседоступность расслабляет все.
Ветра в голове не задерживай, а свежего воздуха не избегай.
Кротчайшему животному — овце — природа даровала способность пожирания змеи, тарантула и скорпиона.
Есть речи, похожие на молитву без веры в нее.
А вот писатель Булыгин за дисциплинированность и хорошее поведение был переведен в классики. (Пример полезного назидания.)
Ослабевший разумом напрягается в кулаках.
Если ты не источник — к тебе с кружками не побегут.
Чтобы прекрасно говорить прозу, надо чаще читать стихи.
Есть время спать и время разглядывать сновидения.
Младшему козырю недолго жить.
Обладающий жаром души врет особо вдохновенно, особо убеждающе.
Все спящее не дремлет.
Изучая труп — не постигаешь живого духа.
Я стучался в пустую дверь — я тренировал свою вежливость.
Опуститься на четвереньки — дело нехитрое.
В поношенной морде старой обезьяны мною с грустью угадывалисьочаровательные ужимки милой мартышки из далекого прошлого.
Я было уже собрался с духом, но духу вскоре стало надоедать со мной.
Глупость, придумывающая теорию, имеет очень серьезное и озабоченное лицо.
Без личных рассуждений умные советы не приживаются.
— Ворон, почему ты питаешься падалью?
— Я — гурман, балбес, и тебе не понять этого.
Обезьяна глядела на меня с восхищением, очевидно увидев во мне завершенный идеал своего исторического совершенства.