Уникальность его случая в том, однако, что он был высокоталантливый человек, сумевший эстетически обыграть, использовать, возвести в перл создания новый демократический язык. Так и бывает: канонизацией низших жанров, переведением их в новый образец движется литературная эволюция, как показали это те же формалисты. Нынешний понятный пример — Владимир Сорокин: самую что ни на есть грязную, фекальную тематику и грубейший слэнг полу-, а то и просто уголовных слоев он сумел сделать настоящей литературой.
Что же касается идеалов, то они у Некрасова тоже были — но совсем не те, что ему приписывались. Его идеал народного счастья и довольства, если говорить советским языком, — кулацкий. Он написал три умилительные поэмы о декабристах, и в последней из них, «Дедушка», продемонстрировал свою программу-максимум для народа: деревню Тарбагатай. Старый декабрист, вот этот самый дедушка, говорит внуку Саше:
Мельницу выстроят скоро, —
Уж занялись мужики
Зверем из темного бора,
Рыбой из вольной реки.
Дома одни лишь ребята
Да здоровенные псы, —
Гуси кричат, поросята
Тычут в корыта носы...
Все принялось, раздобрело!
Сколько там, Саша, свиней!
Перед селением бело
На полверсты от гусей.
Корней Чуковский, написавший среди многого о Некрасове, статью о подлинном его мировоззрении под таким именно названием — «Тарбагатай», приводил слова Гумилева, сказавшего, что это лучшая строчка Некрасова — “Сколько там, Саша, свиней!” Если и не лучшая, то характерная, соглашается Чуковский. И он пишет дальше:
Стихи замечательные, единственные в русской поэзии. Упоение материальным довольством, богатой хозяйственностью выразилось в них, как нигде (кроме, пожалуй, стихов Державина). Когда русская критика научится разбираться в произведениях искусства, она должна будет признать, что эти тарбагатайские строки ценнее, поэтичнее многих прославленных стихотворений.
Рефрен поэмы «Дедушка»: «Вырастишь Саша — узнаешь!» Но когда Саша вырос и сам стал дедом, то его внуки вместо Тарбагатая построили Колыму, а Тарбагатай раскулачили.
Некрасов, конечно, в этом не повинен. Сам он мужиков не разорял, а советских поэтов обогатил: по его примеру они предались стихотворной журналистке — от Маяковского до Евтушенко; и если Маяковский неудачливо, то Евтушенко более чем успешно.
Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/444883.html
* * *
[Бетти Дэвис — девочка на рождественской елке]
Исполнилось сто лет со дня рождения Бетти Дэвис (Ruth Elizabeth "Bette" Davis) — знаменитой голливудской кинозвезды, ведущей киноактрисы тридцатых-сороковых годов. Впрочем, работала она до последних дней: в последнем фильме снялась в 1989 году, и в том же году умерла в Париже, в возрасте 81 года. Не знаю, как в постсоветские годы, но в СССР мы видели Бетти Дэвис в двух ее выдающихся фильмах: «Лисички», сразу же после войны или даже во время, и «Все о Еве» — фильм 1950 года, но в СССР показанный в середине 1960-х. Оба фильма были сенсацией и навеки запомнились советским зрителям. Был и еще один фильм с ней, скорее уже курьезный: итальянская картина, в которой Бетти Дэвис, уже очень старая, играла богатую американку, запойно играющую в карты. И если уж совсем точно подсчитать, то, оказывается, был в советском прокате еще один фильм с ней, в середине тридцатых годов. Человеку, этого времени не заставшего, можно узнать об этом первом появлении в СССР Бетти Дэвис из книги Ильфа и Петрова «Одноэтажная Америка», где есть такая сценка, наблюденная авторами при посещении Голливуда:
Еще в каком-то павильоне мы увидели артистку Бетти Дэвис, которую наши зрители знают по картине «Преступление Марвина Блейка». Она сидела в кресле и негромко, но сердито говорила, что вот уже десять дней не может найти часа, чтобы вымыть волосы. Некогда! Надо «выстреливать» картину.
— Я должна сниматься каждый день, — утомленно говорила она, по привычке улыбаясь ослепительной кинематографической улыбкой.
В ожидании съемки актриса с отвращением, вернее — с полным безразличием, смотрела на «сэт», где в свете юпитеров ходил перед аппаратом человек с мучительно знакомым лицом. Где мы видели этого второклассного актера? В картине «Похитители детей» (пулеметы и погони) или в картине»Любовь Валтасара» (катапульты, греческий огонь и «мене, текел, фарес»)?