Внутренний стержень, чтоб не сказать пафос, «Визы времени» — поиск в новой американизирующейся Европе стран и людей, еще не перенявших механическую выправку Нового Света. Эренбург, например, любовно пишет о Словакии, а в ней особенно выделяет цыган. Громадная глава о польских евреях-хасидах (но об этом и вспоминать сейчас больно). В любимой Франции его интересует не столько Париж, сколько провинция (великолепный очерк «В сердце Франции»). И едва ли не лучшая часть «Визы времени» — статьи о Скандинавии: о надменной, еще не позабывшей давнишнего величия Швеции и о простецкой Норвегии. Швеция — историческая ностальгия, гонор и хорошие манеры, а Норвегия — мужики, рыболовы и китобои. Понятно, что все симпатии автора — на стороне норвежцев.
Давайте не скупясь цитировать «Визу времени», эту лучшую, повторяю, книгу Эренбурга:
После Швеции не снежными вершинами поражает путника эта страна, но наличием людей, хотя она еще малолюдней Швеции, хотя между двумя домами здесь или гора, или тот же фиорд. Однако людей здесь больше, вернее, они больше смахивают на людей. Они не цепенеют, как готовые памятники, не живут электрическими ваннами и доисторическими родословными, они не грешат ни домовитой метафизичностью, ни честолюбием, чересчур громоздким для нашего века, — нет, это люди как люди, хоть и с угрюмыми физиономиями, но с нравом простым и почти что веселым.
Об Эренбурге можно говорить что угодно, но уж никак не назвать его приверженцем буржуазных ценностей и добродетелей: дух парижской богемы, усвоенный в молодости, остался в нем до конца. Поэтому ему нравится скорее бедность, чем богатство:
Дома фермеров и рыбаков опрятны, но нет в них ни электрических пылесосов, ни сундуков с заветным добром. На столе треска, серый хлеб и, конечно же, маргарин. Едят редко и мало, довольствуясь чашкой кофе или мечтаниями. В самом шикарном ресторане легко обнаружить и протертую скатерть, и студента, отвлеченно жующего бутерброд
Урок Норвегии значителен: здесь мы сталкиваемся не столько с бедностью, сколько с некоторым пренебрежением к материальной культуре. Ибсен или Гамсун оплачены простоватостью столицы, редизной железнодорожной сети и тем же маргарином. Швеция или Голландия выбрали завидную участь Марфы. За Норвегией осталась слава Марии, невнятность зрачков и вареная треска на ужин…
Непостижимая тоска досталась норвежцам по наследству вместо державы или богатств, она заставляет нас произносить имя Норвегии с едва ли осознаваемым волнением.
Циник и волокита, Эренбург в Норвегии впадает в какие-то даже гимназические чувства:
Нигде не видел я таких красивых девушек… в Норвегии ни помада Коти, ни фокстрот еще не успели исказить того очарования, которое, бог весть почему, заставляет приезжего вздрогнуть, остановиться, сразу все вспомнить и обо всем пожалеть, очарования красоты, ненужной и чужой… Норвежские девушки, разумеется, и ходят на лыжах, и целуются, целуются не хуже других. При всем этом жива в них северная исключительность, молчаливая фантастика любого жеста, которая, несмотря на выдержку и простоту, на отсутствие потупленных глаз, на сохраняемый до конца аппетит, обращает в бегство иностранца, ходульного, худосочного, привыкшего к пышным словам и к мелким похождениям.
Слов нет, картина, нарисованная Эренбургом, на редкость привлекательна. Хочется, чуть ли не буквально, бросить все и уехать в Норвегию. Тут кстати вспоминается, что Александр Галич в эмиграции поначалу поселился в Норвегии, а преследуемому Солженицыну норвежцы предложили поставить его письменный стол в их стране. Так сказать, в добавление к Ибсену и Григу; о Гамсуне пока умолчим.
Но вот беда: все меняется в наше время, и даже Норвегия изменилась. К лучшему или к худшему? Сейчас посмотрим, перейдя от поэзии к прозе. Накануне нового года, в номере от 30 декабря, Нью-Йорк Таймс поместила статью Ивара Эркмана «Молодые шведы ищут работы в Норвегии». Вот основные факты из этой статьи:
Число шведов, живущих и работающих в Норвегии, удвоилось между 1990-м и 2007 годом и составляет сейчас 35 тысяч человек. Объясняется это просто: жизненный уровень норвежцев заметно превысил благосостояние вчера еще куда более состоятельных шведов.
В Норвегии национальный доход на душу населения — 53 тысячи долларов, в Швеции — 34 тысячи. Нынешнее богатство Норвегии — результат открытия крупных нефтяных залежей в ее морской полосе. Норвегия — третий в мире экспортер нефти, после Саудовской Аравии и России.