Внебрачный секс в цивилизованных странах отнюдь не считаются зазорными. Жизнь к лучшему меняет не только экономическая эволюция, и уж тем более не "освобождение трудящихся от капиталистической эксплуатации", но освобождение людей от груза моральных предрассудков. Джо Хилла на поверку убили не жадные капиталисты, а лицемерные обыватели. А сейчас им не дают особенно разворачиваться.
Когда-то поэт сказал: "Любовь и голод правят миром". Голода на Западе сейчас нет, а любовь свободна и, следовательно, менее токсична. Кто бы сегодня осудил Анну Каренину?
Source URL: http://www.svoboda.org/content/article/24311418.html
* * *
Гнилое железо России
Дмитрий Волчек: Сергей Стратановский удостоен крупной итальянской награды в области поэзии – премии имени Кардуччи. В год России в Италии жюри присудило эту награду, учрежденную сенатом республики поэту из Санкт-Петербурга. О поэзии Сергея Стратановского говорит Борис Парамонов.
Борис Парамонов: Поэзия Сергея Стратановского на редкость целостна, всегда равна самой себе. Годы идут, и русская жизнь меняется – причем за последние двадцать лет она изменилась как никогда раньше, - но Россия в стихах Стратановского всё такая же. Хочется вспомнить классика: ''А ты ты всё та же - лес да поле…'' Но негоже цитировать стороннего автора, тем более, что Стратановский и сам сейчас, можно сказать, классик. Но атрибуты русские у Стратановского не те, что у Блока. Его Россия прошла через коммунистическую революцию, из деревянной стала железной, и сейчас это державное железо ржавеет и гниет. Гнилое железо – новое русское словосочетание, как нельзя более уместное у Стратановского. Но не следует торопиться и подверстывать нашего поэта к реалиям и раритетам советской эпохи. Стратановский умеет в России увидеть некий безвременный сюжет, спроецировать ее хоть на мировую историю, хоть на библейские сказания, хоть на мифические архетипы.
Ранний Стратановский, видя вокруг себя еще не совсем пожухшую петербургскую классику и восприняв уроки отца – филолога-классика, населил петербургские коммуналки призраками кентавров. ''Человеко-лошади на моей жилплощади…'' Заморыши ленинградских дворов были у него детьми Пении черствой. И какой-то бледный Эрос случался в этих подворотнях. Впрочем, типичнее было другое: ''Мы скудно жили, мы служили /И боль напитками глушили, /И Эрос нас не посещал''. Посещала – даже курортные места – Холера, опять же явленная у Стратановского в обличье мифической богини мщения, Немезиды. ''Она Эриния, она богиня мести и крови пролитой сестра''. Мифические персонажи расколдованы, я бы сказал секуляризованы у Стратановского, и даже отечественный Суворов, представленный скульптором-классицистом в обличье древнего героя, глядит не Ахиллом, а пациентом доктора Фрейда. И постоянно, от стиха к стиху царский, императорский Петербург преображается в заводскую окраину, и заводы его чугунолитейные становятся чугуно-летейскими. Герой раннего Стратановского – ''Мочащийся пролетарий'' - так называется одно из его стихотворений. А если вспомнить модное слово хронотоп, то таким у Стратановского предстает Овощебаза – Овощебаба. Вот и вся его петербургская классика – не державная Нева, а окраинный Обводный канал.
Храбрый Егорий, не трожь
Этих славных Горынычей –
змей - он хозяйственный муж
Он слуга биосферы.
Будь ласкова с ним, Гориславна
Эта идиллия длилась недолго. В последних его книгах – ''Графитти'' и ''Смоковница'', соответственно 2010 и 2011 года, всё те же известные из прежних лет кошмарные декорации. Декорации те же, советские, но еще более обветшавшие.
Вот адреса его граффити – на разрушенной стене, на пятиэтажках, на площади Победы. Вот из последнего:
''Военно-историческая конференция''
А далее доклад
про архетип отца: