Круизный лайнер или яхта – это серьезный организм, требующий постоянного внимания и вложений. Хорошо, если он приписан к флоту круизной компании и его жизнедеятельность расписана на годы вперед, но если он находится в частных руках, то он лишь потребляет. Но когда это останавливало столичных парней? Содержание подобного аппарата в цифрах, пожалуй, сродни бюджету поселка городского типа в российской глубинке со всей его инфраструктурой. Топливо, стоянки, провизия, капитан и команда – вот лишь малая часть расходов, необходимых для такого явления, как «понты». Но «понты» бесценны!
Рекрутеры сбились с ног, не в силах найти подходящего человека в столице, посему они решили обратить свои взоры на город-порт, ибо там таких людей было куда больше. Ввиду своей предыдущей деятельности Баклажанов в этих вопросах неплохо разбирался, посему в одно погожее ранее утро сел в машину и укатил на разговор.
И снова дорога, и снова мысли. Трассу эту он знал хорошо и проходил ее десятки раз, поскольку любил ездить в столицу именно на машине. В 90-е и в начале «нулевых», когда дорога была еще полудикая без современных средств фиксации и зачастую без разметки, Баклажанов любил погонять, устанавливая для каждой из своих машин рекорды прохождения. В каждой из поездок он непременно подмечал в пути что-то новое – открывшиеся или наоборот закрывавшиеся придорожные кафе, снесенные старые хибары и появлявшиеся на их месте строения, изредка останавливаясь у местных бабушек, предлагавших горячий чай из самовара и разную нехитрую снедь, чтобы как-то выжить. Дорога жила своей жизнью. Она кормила, радовала и огорчала, дарила мысли и надежды и хоронила лихих.
Борух проскочил заброшенный советский пост ГАИ в Едрово с народной надписью «Забрали собак – заберите будку!», и вот уже виднелось Куженкино с поворотом на Бологое, что, как известно, «где-то между Ленинградом и Москвою», а именно на полпути. Он постепенно приближался к Твери. «Тверь, Тверь, открой дверь!» – вертелась у него в голове фраза из далекого детства, которую в задумчивости повторяла одна старушка, глядя в окно поезда при подъезде к Калинину. Затем Завидово и вот уже Химки. «Ну вот, почти и прибыл», – подумал Баклажанов, глядя, как поребрики уже перешли в бордюры.
Выйдя на кольцевую и промчавшись по ней некоторое время, он встал в гигантскую пробку. Машины двигались жутко медленно, а по правде говоря, просто стояли. «Москва стала городом одного дела», – когда-то очень точно подметил Жванецкий. И, действительно, часто разъезжая по Москве еще с середины 90-х, возразить мэтру Борух не мог, ибо убедился в этом лично. Ты успеваешь сделать лишь одно дело, все остальное время ты проводишь за рулем из дома и обратно. Адекватно передвигаться можно было лишь днем, когда вся столица сидела по кабинетам, деловито перекладывая бумаги. Город неуемной энергии, гигантских возможностей и бескрайних перспектив позволял тебе купить любое мыслимое авто…чтобы стоять в нем в пробке. Но люди все равно рвались сюда, чтобы встать в пять утра в Зеленограде и быть дома к десяти вечера.
– Что же их влекло в этот город? – думал Борух.
– Наверное, его темп, – ответил бы коренной москвич, если бы его кто-то когда-либо видел.
Город жил быстро, широко и щедро, предлагая тот самый свой темп, который не каждому был по плечу. Он рос вверх и вширь, пытаясь спастись все более современными транспортными решениями, но все равно задыхался, не успевая за тем потоком рвавшихся испытать себя.
«Возня какая-то мышиная и суета беспросветная. Оглянешься потом назад на склоне лет – а был ли толк? Так всю жизнь как осел за морковкой и пробегал. Да, это определенно город дел», – думал Баклажанов, на время покинув город жизни.
Жизнь и дела, дела и жизнь – словно карты в постоянно тасуемой колоде, находящиеся в вечном соперничестве, как и эти два города. Это многолетнее состязание первого и второго, второго и первого в итоге и есть конкуренция, необходимая для движения вперед. И вот уже кто-то третий разминается в тени. Возможно, это будет Курск, но Борух был не в курсе и не в Курске тоже.
Тем временем пробка потихоньку двигалась, и до съезда оставалось не так много. Баклажанов скучающе полз в потоке, то и дело оглядываясь по сторонам. Он обратил внимание на небольшую бензоколонку, хотя топлива у него было еще в достатке. АЗС стояла чуть поодаль от дороги на возвышении. Место было довольно пустынное, и вокруг не было никаких строений, а тылом она упиралась в глухую лесополосу. «Идеальное место для налета, – подумал тогда Борух, – и пути отхода – то, что доктор прописал». За этими мыслями он проехал еще с полкилометра и выскочил на Рублево-Успенское шоссе.