Бернард, аббат Клерво; Рено де Семюр, аббат Везле; Этьен Хардинг, аббат Сито; Гуго де Масон, аббат Понтиньи; Ги, аббат Труа-Фонтен; Юрсион, аббат Сен-Дени-де-Реймс; Эрбер, аббат Сент-Этьен-де-Дижон; Ги, аббат Молема. Все из цистерцианцев и бенедиктинцев.
Светские гости — граф де Шампань, граф де Невер.
Гуго де Пейенс изложил замысел создания ордена монахов-воинов, начиная с группы его компаньонов по Храму Соломона. Присутствующие попросили Бернарда из Клерво огласить устав.
К сожалению, никогда не акцентировали внимания на прелиминариях устава, где, на мой взгляд, говорится об успехе первой миссии. Тон торжственный, словно Te Deum:
«В трудах праведных и удачливых с нами Господь (Damedieu) и Спаситель наш Иисус Христос, который вызвал друзей своих из Святого Града Иерусалима в область пограничную Франции и Бургундии. Друзья оные положили душу свою Богу ради истинной веры и нашего блага…»
В трудах удачливых: завершенное предприятие.
Damedieu: Domine Deus, согласно латинскому тексту, или Notre Dame? Цистерцианцы, как и тамплиеры, отличались особенным почитанием Божьей Матери. Они, собственно, посвящены Деве. Однако «Наша Дама», что одарила святого Бернарда своим молоком, не совсем «избранная Дева». Возможно, здесь кроется будущее обвинение в ереси.
С нами: шевалье вызваны. Значит, миссия выполнена.
В область пограничную: то есть в Шампань — вне юрисдикции французского короля и бургундского герцога.
Устав, продиктованный святым Бернардом, по сути — цистерцианский, что не удивительно. Новым шевалье предлагается белое одеяние (такое у цистерцианцев, но также у левитов — хранителей Ковчега). Однако есть серьезное отличие: параграфы устава куда ближе правилам послушников, нежели монахов.
Цистерцианские монахи давали обеты целомудрия, бедности, стойкости в вере, тогда как послушники (тамплиеры, в данном случае) — целомудрия, бедности, повиновения.
…Тамплиерам должно коротко стричь волосы и, в отличие от монахов обыкновенных, оставлять бороду. Подобно послушникам, тамплиеры не подвергаются особым строгостям монастырского устава, перед принесением обетов им необходимо пройти предварительный новициат.
Итак, судя по духу устава святого Бернарда, неофитам предстоят лаические задачи, поскольку ордену надлежит действовать в миру.
Только после прохождения новициата шевалье принимаются в лоно Церкви. Посему, даже после обетов патриарху Иерусалима, Гуго де Пейенс подписывался как мирянин.
Итак, правила не сугубо монастырские, ибо создавался военный орден. Полагают, Бернарду из Клерво хотелось возродить кельтские традиции, структуру секретов и «табу» кельтских орденов.
Новая организация действительно несколько напоминает «Красную Ветвь» и фениев.
Чего стоят эти чисто «бардические» триады?
Шевалье принимают бой, даже если еретиков трое против одного.
В случае нападения христиан должно дожидаться третьей атаки.
Нарушение долга карается тремя ударами бича.
Триады распространяются и на обыденную жизнь.
Мясо не более трех раз в неделю, в остальные дни — постная трехразовая трапеза.
Причащаются три раза в год, месса прослушивается три раза в неделю, раздача милостыни три раза в неделю.
«Кельтские» особенности нового ордена объяснимы: вне Святой земли орден располагался на бывших кельтских территориях.
Похоже, святой аббат, одаренный молоком Черной Девы, воспитанник дубов и буков, друг О' Моргара, решил привить ветвь шевальерии к древнему кельтскому стволу.
В благодарность за гостеприимство земли друидов.
Из любви к экзотике или еще из каких соображений одно время считали Восток источником всего инициатически-ценного и полагали тамплиеров чуть ли не учениками исмаилитов горы Ансари. «Горный старец» — шейх эль-Джебел возбуждал воображение. «Асасси» превратились в «асассинов» (убийц) на манер «барбузов» — киллеров полицейских романов. Заодно «асассины» превратились чуть ли не в учителей и парагонов шевальерии.
Все это не имеет отношения к тамплиерам и к истории их пребывания в Святой земле.
Не существовало в мусульманском мире ничего похожего на шевальерию Тампля (кроме военной дисциплины, возможно) и на статус военно-религиозного ордена.
Военные группы, особенно у суфиев, входили в секту равно с теологами, мудрецами, учеными. Военное братство тамплиеров, по крайней мере орденский центр, составляли монахи. Не воины, при желании могущие стать духовными лицами, но воины призванием святым…
Хотя куртуазность — не специальная добродетель шевальерии, отношения тамплиеров и мусульман во время довольно редких перемирий отличались политесом и респектом — надо учесть, в ту эпоху не знали расовой или национальной розни, исключая Верхнюю Германию.
Вероятно, простая вежливость порой переходила в дружбу, но это еще не повод для далеко идущих выводов некоторых историков.
Да и что особенного, если христианские воители по возвращении на родину привозили восточные украшения, обычаи, рецепты блюд?
И разве не доставляли нам из Северной Африки нечто подобное? И разве стоит расценивать любителя кускуса или мешуа как посвященного в коранический эзотеризм?
В любопытной поэме «Шевальерия» (XIII век, пикардийский диалект) рассказывается, как в 1187 году Гуго Тивериад познакомил Саладина с канонами рыцарства. Имеет ли смысл рассуждать о восточном происхождении шевальерии?
Очень вероятны контакты тамплиеров и суфиев. Равно вероятна трансмиссия тех или иных эзотерических знаний.
Что это доказывает?
Христианские и мусульманские братства строителей также могли контактировать, и не только профессионально. Все это не меняет сути дела. Устав святого Бернарда определил шевальерию Тампля без всякой подсказки с Востока.
Курьезный момент: в ориентализме почему-то всегда обвиняли Тампль, подобные упреки никогда не адресовали иоаннитам, хотя они раньше прибыли на Восток и благодаря менее жесткой дисциплине могли более тесно общаться с мусульманами.
Богатым — богатство, верно, однако инициация Тампля слишком основательна — вряд ли все это досталось от посторонних «учителей».
Тампль и светское рыцарство появились приблизительно одновременно: фундаментальный акт цивилизации, если учесть варварские нравы дворянства.
Кавалерия превратилась в «шевальерию» под влиянием эпосов и сказаний, равно как сочинений бенедиктинцев. Одновременно развились ремесла, коммерция, агрикультура.
Касательно военной целесообразности ордена святой Бернард писал Тибо де Шампань: «Меч тебе дарован для защиты слабых и обездоленных…» Миссию Тампля напоминает апостроф приора Англии Генриху III Плантагенету: «Повелеваешь, пока справедлив!»
Нечто вроде «кодекса служения» вне вассальных отношений циркулировало в дворянской среде. В сказках, легендах, притчах излагалась идея посвящения, «новициата», очередности испытаний моральных и физических. Посвящение в рыцари завершалось обрядом «ночной стражи во всеоружии».
В принципе, чаще всего только в принципе, новый шевалье способен «оседлать кобылу» (омоним: cabale — кобыла, каббала), то есть понимать язык и символику геральдики.
Вступление в цеховое братство также сопровождалось рядом испытаний, освоением терминологии, выраженной в символах, ребусах, анаграммах, музыкальных невмах.
Обряд и сопутствующие явления перевернули социальный хаос, именуемый «высоким Средневековьем». Это был извечно присущий людям поиск логической структуры бытия.
Святой Бернард, надо полагать, хотел сделать Тампль связующим центром, организатором, арбитром новой активности.
Но для этого необходимо иметь влияние, силу, богатство, что так или иначе оговаривается в уставе.
Богатство предполагалось изначально.
Земли, постройки, люди — наемные и крепостные, — церковные доходы.
Разумеется, духовенство свободно распоряжалось доходами церковных угодий.