Мать Жени, Татьяна Владимировна, заведовала почтовым отделением в Центральном округе Москвы. Образование у нее было высшее педагогическое, но в девяностые работать в школе стало невозможно – уроки срывали потерявшие берега великовозрастные ученики, платили мало, и решено было, что будет лучше, если она большую часть времени станет уделять воспитанию дочери. Но денег не хватало, и работать все же пришлось – рано утром и вечером Татьяна Владимировна ходила сортировать корреспонденцию. В те времена и почта работала отвратительно, но люди все равно писали письма и отправляли посылки. Работала Татьяна Владимировна хорошо, как-то незаметно стала сотрудником незаменимым и в конце концов получила пост начальника.
Ни тогда, когда она, педагог-математик, уходила из школы, ни позже, когда в перчатках-митенках без пальцев швыряла посылки, ни заняв тесный кабинетик в своем отделении связи, Татьяна Владимировна ни на минуту не забывала своей главной цели – воспитать дочь самостоятельной, умной и дать ей самое лучшее образование. Все усилия семьи были направлены на это.
Отец Жени, Илья Петрович, был слесарем. Как потом шутили в семье, он работал, как «Гоша (он же – Гога)», в физическом институте на Ленинском проспекте. Он как раз был тем, без кого ни одна диссертация не состоялась бы, поскольку установки и опытные приборы ваялись в институтских мастерских. С появлением фильма «Москва слезам не верит» специализация Ильи Петровича получила невероятную статусность и признание далекой от научно-исследовательских реалий публики. При всей своей занятости и некоторой отстраненности от педагогических процессов, Илья Петрович всецело поддерживал жену в ее движении к цели.
– Дочь, – как-то сказал он Жене-восьмикласснице, – я насмотрелся на ученых людей. По-разному науку делают, по-разному живут. Но одно могу сказать: без этого человек – не человек. Так, калека. Поэтому все побоку, и в университет. Хочешь математиком, хочешь историком. Занимайся тем, к чему душа лежит, но образование высшее должно быть, и заниматься в университете надо на отлично.
Женя родительские установки приняла безоговорочно.
– Папа, я пойду на факультет журналистики, – сказала она отцу.
Илья Петрович охнул про себя – газет в прошлом их понимании уже не было, журналы читать было нельзя.
– Папа, я хочу телевизионным журналистом быть. На телевидении работать, – упрямо сказала Женя.
– Ах, ну, это другое дело! – как бы с облегчением выдохнул Илья Петрович и тут же добавил: – А может, все-таки врачом? Всегда будет работа…
– Папа, я не хочу быть врачом. И не буду.
– Что же это за профессия – журналист?
– Отличная профессия – формирует общественное мнение и действует на умы людей, – отбарабанила Женя.
– Ну, если на умы… – развел руками отец.
«А что, дочка красавицей становится, почему бы и не телевидение? – подумал он. – Лишь бы не выскочила замуж раньше времени, главное – учеба и профессия. Тем более ее не переспорить».
А Женя Пчелинцева тем временем сходила к логопеду, пожаловалась на плохое произношение звуков «л» и «в», получила рекомендации, а затем записалась на курсы по постановке дикции. «Уж если работать, то качественно, чтобы без каши во рту», – думала она. Кстати, это был очень дальновидный шаг – в качестве подработки два раза в неделю Женя вела малюсенькую передачу на одной из радиостанций. Ее голос уже знали – дикция была совершенно безупречной, стиль разговора свободный, уверенный.
Теперь, когда Женя сообщила о своем решении уехать в Дивноморск, дома случилась ссора.
– Как можно уезжать из Москвы?! – воскликнула мать. – В самом начале карьеры?! Когда все закладывается – опыт, практика, знакомства, связи… Как это можно себе позволить? Ты же себя лет на пять назад отбросишь. Твое место в Москве займут те, кто из этого самого Дивноморска сюда стремится.
– Дочка, я тебя понимаю, там ты принцессой будешь. Из Москвы, после университета, там легко принцессой стать. Но короли и королевы сидят в столицах! Ты что же, потом приедешь и будешь все заново начинать? Ты сама посуди! – вторил отец. – Но, конечно, ты взрослый человек, тебе виднее, – мудро заметил он, зная донельзя упрямый характер дочери.
Женя впервые за все время задумалась – родители посмотрели на проблему с самой простой житейской стороны. Их опасения имели под собой почву. Пчелинцева вдруг представила, как она, отработав лет пять, возвращается в Москву. А в Москве свои «расклады», здесь ее не будут ждать, как сейчас в Дивноморске. «Что же делать? С одной стороны, мне хочется уехать. Вообще все бросить и уехать. Чтобы все другое – город, улицы, люди и отношения. Говорят, что после Питера и Москвы в других городах жить невозможно. Но мне совсем немного лет, чтобы отказываться от такого опыта. Когда еще, как не теперь?! Или буду я сидеть в теперешней своей конторе в этой же должности еще лет пять. Или буду прыгать с места на место в надежде, что меня когда-нибудь допустят в эфир. Господи, как же хочется попробовать совсем другого», – думала она, ворочаясь в постели.