Он сделал паузу, я затаила дыхание.
Артём отпустил мою руку, покопался у себя под подушкой, замер. Потом посмотрел на меня снова. Долго, словно хотел увидеть мои мысли. И сказал:
– Я люблю тебя, Эля. Моя Гаечка. И пойму, если ты скажешь, что я тороплюсь, но... Вот. – Он достал из-под подушки маленькую коробочку, обтянутую алым шёлком. Открыл её, и я увидела кольцо. Изысканное, с крупным, чистым, как слеза, камнем, рассыпавшимся миллионами сверкающих брызг под светом лампы. Артём кашлянул и всё-таки произнёс: – Эля, ты будешь моей женой? Или давай поженимся потом, когда я встану с этой койки, когда все травмы будут позади, и ты узнаешь обо мне больше... Я расскажу тебе всё, что ты захочешь знать. Кроме государственных тайн... прости, я подписку давал... Или, может, потом, когда ты наденешь на меня повязку и проведёшь в моей части игры в «Поводыря и слепого», когда поймёшь, что я доверяю тебе? Полностью доверяю... Или когда поверишь мне сама... Или вообще потом, в любой момент...
Он был растерян, мой прекрасный хищник, миллиардер и начинающий йог. Сейчас Артём выглядел совсем юным, взволнованным, как мальчик. Красивым. И очень, очень родным! А во мне всё сияло, лучилось, плавилось счастьем. И только лёгкимфлёром философствования в голове пролетали облегченные мысли.
Если прошлое осталось позади, а будущее не предопределено, и мы не знаем, каким оно будет, и будет ли подарен нам следующий вздох, если мы не знаем ничего, да и не можем знать, мы ведь не ярмарочные прорицатели! (Хотя надо будет посмотреть, что там написано в печеньках Руми...) Я знаю уже: настоящее ждёт и иногда даже требует, чтобы его проживали. Особенно, когда зависаешь в прошлом, или слишком многого ждёшь от будущего. А есть жизнь.
В воображении можно бегать босиком по облакам, можно строить замки и мечтать о путешествиях, но лучше, когда это происходит на самом деле. И мне хотелось жить. Не когда-то, а сейчас. На полную. Рисковать и смеяться.
Впрочем, мысли не имели значения. Моё настоящее было передо мной. И в настоящем моменте я была счастлива. Артём ещё говорил что-то неожиданноробкое и сбивчивое, я коснулась пальцем его губ. Он моргнул, замолчав. Я надела его кольцо себе на палец, улыбнулась:
– Сейчас. Я буду твоей женой сейчас. Ну его, это потом!
– Правда? – выдохнул Артём, мгновенно отразив в глазах моё счастье.
– Правда, – ответила я. – Я не люблю мухляж. – И поцеловала.
На пол с тумбочки упала печенька, покатилась, стукнулась о ножку кровати и вернулась мне под ноги. Из печеньки выпала промасленная пергаментная бумажка. На ней было написано чёрной ручкой красиво и витиевато:
«Наслаждение этого дня не откладывайте на завтра»
Не буду. Горячие губы нашли мои, и я унеслась куда-то в подпространство в самом сладком из поцелуев, в котором счастье перетекало в счастье.
Сейчас.
ЭПИЛОГ
– Пожалуйста, только папе не говори, – обернулась я к Артёму.
На его лице появилось выражение хитрое и при этом довольное, как у бурундука-спасателя, обнаружившего лазейку. Кожу холодил ветер, несмотря на палящее солнце.
– Что именно не говорить? – подмигнул он мне. – Что ты сейчас в Перу? Или что ты собралась со мной пробираться через рейнфорест к шаманам? Или то, что ты будешь там участвовать в ритуале Аяваска, чтобы попробовать настой из коры дерева, который открывает третий глаз и позволяет увидеть, как дышит мир?
Я невинно моргнула.
– Ну, и это, наверное, тоже. Он и медитацию с йогой считает сектой...
– О, так это не главное?! – присвистнул Артём. – А что же тогда, Гаечка? Скрыть от твоего папы, что во вторую часть нашего запоздалого свадебного путешествия я завезу тебя в пустыню Невада на фестиваль творческих безумцев? И там ты порвёшь всех своим проектом? Представляю, кстати, что с народом случится, когда ты установишь конструкцию и ночью включишь подсветку...
У меня мурашки побежали по коже от предвкушения. Надеюсь, так и будет! О, как я ждала этого момента! Но сейчас я мотнула головой отрицательно:
– Не-ет, это можно. Но только потом. Уже по приезду, чтоб не волновался заранее, – и улыбнулась. – Я имею в виду не это не говорить.
Немного перестраховываясь, я поправила лямку на плече, хотя она и так надёжно прилегала.
– А о чём же? – удивился Артём.
Я закусила губу и чуть покраснела.
– Во-первых, о том, что я стала вегетарианкой. Ему этого не понять. Он даже на свадьбе твоей маме весь мозг выел, что надо с тобой что-то делать, чтобы ты начал есть «нормальную еду».
– Моей маме иногда очень полезно вынести мозг. Должна же когда-то и к ней прилететь прарабдха-карма? – хмыкнул мой прекрасный бог и коснулся пальцем очков. – Твоя мама, кстати, моей сказала что-то такое, после чего моя долго краснела и вдруг стала какой-то заботливой.
– Ага... Моя мама может. Недаром же начальник технического отдела. Она вообще строгая.
– Очень.
– Но и папа тоже, если речь идёт о моём здоровье... Ну, ты понял! В общем, не говори ему, плиз, про вегетарианство и про то, что мы с тобой танцевали на крыше небоскрёба вчера. Он же мне танцевать до сих пор запрещает! Нервничает.
– Ах, ты про это? Да пустяки, конечно, не скажу! Хоть это и небольшой такой мухляж! – рассмеялся Артём.
– Ради спокойствия родителей можно, – ещё сильнее покраснела я, – чуть-чуть смухлевать.
Артём покачал головой, но согласился великодушно:
– Тебе можно всё. Обещаю, не скажу. Не было танцев, и даже крыши небоскрёба тоже не было. Мы ужинали в подвале, окружённые мягкими подушками...
Я выдохнула с облегчением.
– Спасибо!!!
– Пожалуйста! Ну что, ты готова? – спросил Артём задорно.
Я поёрзала с ним рядом и кивнула, волнуясь сильнее.
– Всё будет хорошо, – сказал он мне и протянул руку. – Я тебя люблю. Ты мне доверяешь?
– Всегда, – просияла я.
Сзади послышался голос инструктора:
– Ну, ребята, пора. Теперь, как учили. На счёт три. Если что, мы страхуем.
Мы поправили шлемы, опустили очки. Сердце учащённо забилось. Хотя я же обещала себе ничего не бояться, однако ж...
– Раз, два, три. Поехали-и-и! – скомандовал инструктор.
Мы переглянулись с Артёмом, сжали друг другу руки покрепче, оттолкнулись и... одновременно спрыгнули с подножки вертолёта. Ветер ударил по телу, дух перехватило. Адреналин подскочил. Нас потянуло вниз, а потом вверх. К облакам, ногами ввысь, как две пушинки. Потрясающе!!!!
Я расставила руки и закричала, засмеялась, захлёбываясь от страха и эйфории. Артём махал мне руками и счастливо орал, не разобрать что в шуме ветра в ушах.
Я летела! Мы летели! Парили! Вместе! В головокружительных, вытесняющих все мысли аэродинамических потоках. Мы ле-ете-ели-и!!! Сумасшедшие от радости настолько, что казалось, любовь заискрилась солнечными пузырьками в венах. Любовь, она была везде! В нас, в воздухе! Под ногами! Хотелось, чтобы это длилось вечно! Ура-а-а!!!
Но скоро Артём показал на запястье с часами и кивнул мне. И я ему.
Заученное движение. Хлопок. Парашюты раскрылись один за другим. И полёт продолжился, уже более упорядоченный.
Под нашими ногами простирался солнечно-синий, безбрежный Тихий океан и плыли два крошечных барашка-облака. Сердце заходилось от эмоций. Не верилось, что мы здесь! Что мы летим! Но по-другому и быть не могло!
В день свадьбы год назад мой муж пообещал мне прогулку по облакам.
А его слово дороже золота! Я люблю его! И значит — я верю!
--- КОНЕЦ ---