— Я спросил тебя — готова ли ты их принять?
— Какой-то бред… — уронив голову на запястья, устало стонет Энжи. — Тебе нужна помощь, ты очень болен, Коулман. Неужели сам не видишь?
— Я болен, — признаю, не моргнув глазом. — Ты можешь меня вылечить.
— Как? — измученно всхлипывает Пикси.
— Быть той, кем ты всегда хотела быть. Со мной. Для меня. Для себя. Для нас двоих. Мы можем стать свободными. Ты и я. Здесь и сейчас, — перечисляю я, невольно расплываясь в предвкушающей улыбке.
— Нет, Мердер, — сцепив зубы, цедит ангел, дрожа от ярости и шока. — Тебя поймают и казнят. Это случится рано или поздно… Боже, что ты натворил, Коул, — отчаянный стон с шипением вырывается из ее губ. — Зачем? Ты же не настолько глуп, чтобы не осознавать, что такие поступки не могут остаться безнаказанными. Твоя дружба с Амираном…
— В прошлом, — обрываю я бессмысленный лепет Энжи. — Оставь свои надежды на всесильного короля Анмара. Он не поможет.
Мне не хочется пугать ее сильнее, но я должен. Она обязана понять, что сопротивление приведет к еще большим страданиям. Я же предлагаю ей совершенно другой путь. Лучший и единственно верный.
— Я должен кое-что тебе рассказать, чтобы ты не тешила себя напрасными иллюзиями, — боковым зрением я вижу, как она поворачивает голову и настороженно смотрит на меня.
— Что? — в голосе звучит неподдельная тревога. — Что еще ты натворил?
— Твое сорвавшееся похищение на «Саботаж» несколько недель назад, — неторопливо начинаю я. Она со свистом втягивает воздух, догадавшись обо всем сама. Если бы Энжи рассталась с розовыми очками раньше, то поняла бы сразу, кто на самом деле организовал похищение.
— Это был ты, — произносит потухшим тоном, уставившись на свои скованные кисти.
— Глава Мирзы проведет жизнь в тюрьме за преступление, которое не совершал, но он виновен в другом, Пикси. Шейх аль-Кадир действительно замешан в связях с Шатрами Махруса, но не настолько смел, чтобы бросить вызов королю.
— Зачем? — едва слышно спрашивает ангел.
— Мотив очевиден. Я надеялся выиграть время и рассчитывал, что у королевского семейства хватит благородства и смелости, чтобы отменить помолвку с принцем Атара. Но Амиран, как обычно, предпочел припрятать грязное белье подальше от людских глаз.
— Это называется ответственность, Мердер. Ответственность перед своей семьей, страной и подданными, — повернув голову, я встречаю ее горящий раненый взгляд. Черты лица Анджелины заостряются, принимая хищное выражение. Она сжимает ладони в кулаки, и только пробудившийся здравый смысл и инстинкт самосохранения удерживают Энжи от прямого нападения. — Меня могли изнасиловать. Эти ублюдки не шутили, когда сдирали мою одежду и расстёгивали штаны, чтобы засунуть в меня свои грязные органы.
— Все должно было выглядеть достоверно, ангел, — обхватив пальцами ее подбородок, я уверенно смотрю в полыхающие яростью глаза. — Они ничего бы не сделали.
— Этих людей убили ради твоей прихоти, — в сердцах восклицает Энжи, бессильно звякнув железными браслетами. — Ты — чудовище, Мердер. Убийца.
— Они выкрали и продали десятки девушек, — крепко удерживая ее лицо за скулы, я не даю Анджелине отвернуться и отвести взгляд. Излучаемые Пикси гнев и ярость проходят сквозь меня, но не затрагивают ничего внутри. — Таких же, как ты, детка. Невинных, красивых, юных и мечтающих о счастливом будущем и большой любви. Однажды эти мечты могли воплотиться в реальность, но многих из них давно нет в живых, а те, кому повезло больше, безропотно ублажают похотливых шейхов, давно потеряв веру в спасение. Вот, кто настоящие чудовища, ангел. Мир ничего не потерял после гибели этих ублюдков.
— Решил поиграть в Бэтмена, Мердер, примерить роль мстителя в маске? Этим ты успокаиваешь свою совесть? — ожесточённо бросает ангел, с вызовом глядя мне в лицо.
— У меня нет совести, Энжи, — медленно произношу я, запечатывая ее губы большим пальцем. — И меня не интересуют чужие роли. Месть — последнее, о чем я думал, когда организовывал твое похищение.
— Которое из двух? — дернув головой, запальчиво спрашивает Анджелина.
— Оба, — отзываюсь с легкой улыбкой, запуская ладонь в густые локоны. Сдавив ее затылок, сталкиваю нас лбами и шепчу прямо в приоткрытые в возмущении губы. — Я — эгоист, детка, и беру то, что хочу, не спрашивая ни у кого разрешения. Не надо напоминать мне о безумии. Мы уже прояснили этот вопрос. Меня интересует другой. Ты хочешь, чтобы я снял наручники?
— Да, — поспешно кивает ангел, недоверчиво уставившись на меня.