— Расслабься, — сказала Мелани. — Все в порядке.
Она понимала, что ей следовало просто пустить все на самотек. Позволить Джошу решать, к каким частям ее тела он будет прикасаться, а к каким нет. Но если они собирались пойти дальше, Мелани хотела, чтобы он воспринимал ее такой, какая она есть, — беременной женщиной тридцати одного года.
В какой-то момент Мелани пришло в голову, что Джош был недостаточно зрелым, чтобы с этим справиться, а может, он просто не хотел иметь дело с женщиной вроде нее, с багажом эмоциональным и физическим. Вполне логично было то, что сначала он остановил свой выбор не на ней. И как могла она винить Джоша за то, что он отдал предпочтение Бренде, которая была не только очень красивой, но еще и необремененной? И как могла Мелани винить его за то, что он хотел какую-то легкомысленную девушку своего возраста, с которой познакомился в баре или у костра?
В тот момент они словно застыли. Мелани прижимала руки Джоша к тому месту, где внутри нее зарождалась жизнь, и женщину охватили сомнения. Она поняла, что совершила ошибку. Мелани отпустила руки Джоша — собственно говоря, она их просто оттолкнула, — чувствуя себя очень глупо. Она не должна была его добиваться; она не должна была давать волю собственному помешательству.
Джош отстранился от нее. Мелани слышала, как он сделал вдох, словно почувствовал облегчение, получив свободу. Но следующий его поступок был настолько неожиданным, что у Мелани просто перехватило дыхание. Джош поднял ее майку и наклонился. Он прижался лицом к ее животу и поцеловал его, словно это было самым естественным делом на земле.
Спать.
Вики оставила записку. «Ушла погулять, — было написано в ней. — К маяку».
Она не могла уснуть, хотя после пикника Вики казалось, что стоило ей только прикоснуться к подушке — и она сразу погрузится в сон. Она подняла руку Теда и посмотрела время у него на часах. Был час ночи. В голове у Вики гудело; она совершенно не хотела спать. В комнате было темно, в доме ни звука, слышно было только тихое похрапывание Теда. Вики приподнялась и наткнулась глазами на пенопластовую голову, парик, мерзкое лицо Дафни, и это вывело ее из себя. Она встала с кровати, взяла голову с тумбочки и засунула ее в шкаф. Утром Вики обязательно выбросит ее в мусорное ведро.
Мальчики спали на полу на своем матрасе. Они лежали на спине, сдвинув головы. Рука Блейна покровительственно лежала у Портера на груди. Они спали под одной простыней, которая теперь была зажата у Блейна между ног. Вики стояла рядом с матрасом и наблюдала за ними. Было очень жарко, и Блейн спал в шортах от пижамы, а Портер в одном подгузнике. У мальчиков были прекрасные торсы, у Блейна — худой и мускулистый, у Портера — по-детски полненький. Их кожа была молочно-белого цвета; она сияла. Вики заметила след от сумаха на голени Портера, она увидела новый комариный укус у Блейна на предплечье. Темные ресницы отбрасывали тень на щечки; Блейн водил глазами. Интересно, что ему снилось?
В мире нет ничего прекраснее, подумала Вики, чем наблюдать, как спят ее дети. Она так сильно любила своих сыновей, их прекрасные тельца и все остальное, что, ей казалось, она могла взорваться от этой любви. «Мои дети», — подумала Вики. Их тельца появились из ее тела, они были ее частью — и тем не менее она умрет, а они будут жить.
Вики погрузилась в материнство, будучи совсем к этому не подготовленной. Когда медсестра принесла ей Блейна на кормление в первую ночь его жизни, Вики проснулась в полной растерянности. Она привыкала к этому постепенно, все четыре с половиной года. «Это мой ребенок, и я отвечаю за него до конца своих дней».
Материнство — это самое приятное, что есть на земле, но в то же время и самое мучительное. Кормить ребенка, укладывать его спать, следить за тем, как прорезаются зубы, вытирать слезы, смотреть за ним каждую секунду, чтобы он никуда не влез. Первые шаги, падения, поездки в отделения экстренной медицинской помощи («Обязательно накладывать швы?»), овсянка «Чириоз», застрявшая у него в горле, из-за чего он чуть не задохнулся, отлучение от груди, бутылочка, соска, первая игра в песочнице, драка, воровство, первое слово «пап» (пап?), второе слово — «мой», проблемы с ушами, раздражение от пеленок и аллергия на крупы. Этим она была занята ежедневно, ежечасно; этим были заняты руки Вики, ее глаза, голова. Кем она была раньше? Она не могла вспомнить.
Вики всегда казалось, что Блейн был рожден для ее ума, а Портер — для сердца. Блейн был чертовски способным, очень независимым, находчивым. Пока Вики не поставили диагноз, он учился читать, выучил названия штатов и их столиц (Франкфорт, Кентукки), а также составлял список животных, способных видеть в темноте (летучая мышь, опоссум, енот). День, проведенный с Блейном, был непрерывным разговором: «Посмотри, посмотри, посмотри, мамочка, мамочка, мамочка. Ты поиграешь со мной в “Старую деву”? Будешь складывать со мной паззлы? Давай порисуем? Полепим из пластилина? Повторим цифры и буквы? Какой сегодня день? Какой завтра день? Когда ко мне может прийти Лео? Который час? Когда папа придет домой? Через сколько дней мы поедем в Нантакет? Сколько дней осталось до дня рождения Портера? Сколько дней осталось до моего дня рождения?» Но больше всего Блейн любил, когда Вики читала ему сказки, а сильнее, чем сказки из книг, ему нравились истории, которые она ему рассказывала. Блейну нравилась история о той ночи, когда он родился (воды у Вики отошли неожиданно, испортив их диван в старой манхэттенской квартире), ему нравилась история о ночи, когда родился Портер (воды у Вики отошли в «юконе», когда они возвращались домой с ужина в «Нью-Канаане»; Тед летел, словно банши[21], в больницу Фэрфилда, и к тому времени, как Вики родила, уже успел привезти домой их няню). Но больше всего Блейну нравилась история о том, как Вики ударила по носу новорожденную тетушку Бренду в тот же день, когда ее привезли домой, и у тетушки Бренды потекла кровь, и испуганная Вики, не зная, что на это скажет мама, закрылась в ванной, и пришлось вызывать пожарных, чтобы ее оттуда вытащить. Вики смотрела на спящего Блейна и понимала, что она уже давно не рассказывала ему никаких историй из жизни и, что еще хуже, он просто перестал ее об этом просить. Может, когда-нибудь она расскажет ему историю о том, как у нее был рак, и они приехали на лето в Нантакет, и там ей стало лучше.