Три недели после «радостной» новости о том, что я удостоена чести представлять нашу фирму у конкурентов, пролетели, как один день. Вроде только проснулась, позавтракала, поехала на работу и… прошло двадцать три дня, если быть совсем уж точной. И вот через еще два дня, у нас назначена встреча. Колобок за это время частенько вызывал меня к себе и инструктировал, что лучше сказать, где желательно умолчать. Как по мне, лучшим вариантом было бы туда вообще не ходить. Владимир тоже присутствовал при инструктажах и подбадривал, как мог. А для бодрости духа мне было достаточно шоколадки и теплой улыбки. Последнюю я и раньше-то редко видела, а уж после развода… Оказалось, что окружают меня далеко не добрые и светлые люди, а наглые, корыстные пауки, целью которых являлось достать до печенки.
И вот сижу я такая за круглым столом в кабинете начальника, кладу незаметно от него в рот квадратик шоколадки, смакую, жалея, что нельзя налить себе обжигающего чая и чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Причем не такая, как раньше, легко контролируемая. Характер этой был другим. Меня сначала бросило в холод, потом стало резко жарко. Потом по спине опять побежал холодок. Шоколадка запросилась обратно.
— Можно я выйду? — попросилась на выход, осознавая, что еще немного и придется вызывать уборщицу. Опозориться перед Колобком было не так страшно, как перед Владимиром. Почему-то его мнение мне было важнее.
— Подождите, Елизавета Викторовна, я не закончил, — не замечая моего убитого состояния, проворчал босс.
Че-о-о-о-орт, еще немного и все, содержимое моего желудка будет красоваться прямо на столе. И частично на ком-нибудь из тех, кто через пару дней будет иметь честь (но не иметь в прямом смысле этого слова) познакомиться с главным конкурентов. И с моим бывшим, если уж совсем не повезет. Этот точно не будет лебезить и попытается смешать нас с грязью. Признаю, я была косвенно в этом виновата. Если нежелание отдавать свою машину можно посчитать за вину.
— Простите, Николай Кириллович, но дело жизни и смерти, — заупрямилась я, бледнее или краснея. Зеркала, чтобы посмотреть на себя «красивую» здесь не было.
— Елизавета Викторовна, — недовольно пробормотал мужчина, останавливаясь напротив у стола и упирая внушительные ладони в столешницу. — Повторюсь, подождите, мы переходим к самой сути того, зачем вообще здесь собрались.
Самое главное дышать глубоко и медленно. Выдыхать неторопливо и не думать о шоколаде…
Не думать… Не думать… Не думать…
— Кхэ… — сорвалось с губ и я, наплевав на недовольство главного, помчалась к двери, ведущей в коридор. До туалета было недалеко — должна успеть. Иначе я поверю в карму и в полную жо…
Оказавшись в одной из кабинок, занялась вандализмом. По-другому такое обращение с идеально чистым унитазом не назовешь. Это же персональные «апартаменты» главного и его замов. А тут я… выворачиваюсь наизнанку и готова прямо на полу возле белого холодного изваяния помереть. Последний спазм прошел, а я продолжала стоять и не могла нормально отдышаться. С трудом, дрожащей рукой, нажала на кнопку слива и так и застыла, с вытянутой рукой. Запоздало начала соображать, с чего вдруг меня так прополоскало. Причем основательно. В последний раз я чувствовала себя так паршиво еще в школьные годы, когда в столовой подали какую-то дрянь. Тогда, помнится, многие слегли с отравлением, а в школе начались проверки. В автомобиле меня не укачивало. Карусели переносила нормально. Даже если и мотало как следует. Голодная тошнота не рассматривалась. Исключено. Обед, опять же, был вполне себе нормальным. На удивление — до этого кормили нас отвратно.
Со всеми этими переживаниями из-за развода, из головы напрочь вылетела одна интересная дата, приблизительная, разумеется, но все же… И вот дата прошла, часики тик-так, а дел все нет и нет.
Прикусила язык, чтобы не начать ругаться самыми последними словами русского словаря. Неужели один случайный секс привел к последствиям, которые я увижу через девять месяцев? Ладно, уже чуть меньше. И что теперь делать?
Я находилась в таком шоке, что о работе и думать не могла. Отправила Владимиру сообщение, чтобы он предупредил начальство, что другое начальство захворало, и направилась к себе в кабинет. Необходимо побыть наедине с собой и во всем разобраться. Я ведь даже не знаю, кто отец ребенка! Если он вообще есть. Для того, чтобы убедиться окончательно, забегу в аптеку и куплю тест. Еще и к врачу запишусь, если покажет две полоски. Че-о-о-о-орт, и не понятно, радоваться или плакать от безнадеги. Я же… неполноценная! С Павлом у нас ничего не получалось, а тут… под действием алкоголя и такое. И нет в этом ничего хорошего. Как этот самый алкоголь мог повлиять на формирование плода?
Голова взрывалась от вопросов, от которых мне становилось все хуже и хуже. Какая же я идиотка. Нельзя было пить. Посидела бы тихонько, послушала болтовню коллег и пошла домой.
Схватив из-под стола сумку, вышла из кабинета, заперла дверь и, предупредив подчиненных, что ухожу, пошла к лестнице. Надеюсь, Владимир прикроет меня перед Колобком. Он, как-никак, числится в штате, как мой заместитель. По совместительству — партнер (ну это и так уже известно, хорошо, что не сексуальный), секретарь, нянька… Он первым увидел мое хмурое и заплаканное лицо после развода. Брать тогда больничный я не стала. Так и пошла на работу с опухшим носом, красными глазами и икотой, заработанной на нервной почве. Тогда он крутился рядом, пичкая меня успокоительными и пытаясь подбодрить, в красках расписывая, куда он засунет руки Павлика, за то, что он шамкал какую-то расфуфыренную пустоголовую красотку по стратегически важным местам. Я была благодарна ему за поддержку. Он всю неделю взваливал на себя самые важные вопросы и корпел над отчетами, пока я пыталась сфокусировать взгляд на мониторе компьютера. Потом все это жутко осточертело, и я смогла взять себя в руки. Что я за начальница такая (грозная и брутальная, ага), которая не может контролировать свои эмоции и из-за какого-то козла развела такие сопли, что в них утопиться можно.
Добежав до первой аптеки, купила сразу три теста, чтобы уж на всякий случай. Один сделаю сразу, как приду домой, второй — утром и еще один про запас. Черт его знает, что мне покажут первые два. Слышала, был случай, когда парню такой тест показывал, что он беременный. Решил экспериментатор проверить. Вот и проверил. И нет, он был не девочкой, косящей под мужчину. Все оказалось намного проще — тест был бракованный.
Дома мне снова стало плохо. Голова немного закружилась и пришлось еще минут десять потратить на бесполезное дело — сидела и смотрела в одну точку. Я на самом деле не знала, как поступить. После рождения ребенка бегать и требовать, чтобы все, кто находился в тот день в конференц-зале прошли ДНК-тест? И сколькие покрутят пальцем у виска? С Романа Петровича станется вызвать скорую. В лучшем случае. В худшем, за мной приедет другая машина. Из которой выходят в смирительной рубашке и такими спокойными, что аж страшно.
С табуретки вставала медленно. Дурнота накатывала резко. Стоило пройти пару шагов, как перед глазами уже плясали черные точки. Пришлось остановиться и подождать, пока все придет в норму. Лучше сначала немного полежать, прийти в себя и уже потом делать все эти тесты и решать, что делать дальше.
С этими мыслями я и пошла в комнату. Сил не было даже на то, чтобы помыть руки и умыться. Повезло, что на тумбочке у кровати лежала небольшая пачка с антибактериальными салфетками. Обувь я сбросила в прихожей. Пальто повесила в комнате на стул. Потом, все потом…
Владимир
В отличие от Лизы я помнил абсолютно все. И то, как выводил ее из конференц-зала, и то, как опьянел от ее близости. Я давно хотел эту женщину и, наконец, она стала свободна. Не скрою, в этом отчасти была и моя заслуга. Ее муж изменял ей со своей секретаршей, как оказалось, уже долгое время. Узнал я об этом совершенно случайно от этой привлекательной особы, которая по совместительству являлась моей двоюродной сестрой. Всего-то надо было услышать ее похвалы о своем новом любовнике, увидеть фотку и узнать в этой сволочи мужа моей Елизаветы, совместное фото с которым у нее стояло на рабочем столе. Вот тогда я приступил к активным действиям. Наверное, поэтому-то Лиза в дальнейшем довольно быстро перестала убиваться и переключилась на работу. Ну и на меня. Обидно было только то, что мою скромную персону воспринимали, как друга и напарника. Не более.