Самое паршивое то, что именно в этот момент мой член решил кончить. И пока Кира страдала, пытаясь мне что-то объяснить, пытаясь найти слова, я корчился в конвульсиях удовольствия.
Тарелка выпала из ее рук. А громкий трескающий звук привел меня в чувство. Я не слышал, о чем говорила Кира. Единственное, что донеслось до моих ушей:
— Прости!
Ее бледная фигурка удалилась в другую комнату, а уже через минуту Кира ушла… Ушла, вновь оставив меня одного… С сладким запахом ее тела на пальцах. С трусами, наполненными семенной жидкостью… С неприятным осадком на душе и воспоминанием ее глаз, наполненных слезами.
Глава 12.
И вдруг так все опустело… Не только в моей квартире, но и в душе…
Мне было плохо, адски паршиво… И я вспомнил о своем хорошем товарище, с которым стараюсь практически не встречаться, — бутылке…
Выходные пролетели в тумане, и я смутно помню, чем именно я занимался. Громкая музыка, многочисленные сменяющиеся картинки, сотни лиц…
А когда очухался, даже не знаю, спустя сколько времени, обнаружил, что нахожусь в абсолютно незнакомом для себя месте. То есть… Очертания улицы казались мне слегка знакомыми, но я понятия не имел, почему…
— Блядь! Больше никогда не буду бухать! — потер лицо ладонью, прикрывая при этом глаза. Солнечный свет впивался в мою сетчатку и ослеплял, голова трещала, а мозг мечтал выпрыгнуть из черепной коробки.
— Алкашня! Тьфю на тебя! — почувствовал слабый толчок в области голени. — Разлегся тут, а ну пошел вон отсюда! — вредная старушка размахивала своей тростью, а от ее голоса мне становилось еще паршивее.
— Молчи, старая, и без тебя тошно… — хотел было отвернуться от бабульки, надеясь, что она растворится в многолюдной улице, сливаясь с толпой. Но не тут-то было.
— Ты кого старой называешь, меня? — развернулся на хриплый голос и с ненавистью посмотрел на женщину. Она достала из кармана жакета новомодный смартфон и смешно тыкала в него пальцами. — Сейчас милицию вызову, ты у меня узнаешь!
— Да не надо полиции, я уже ухожу! — опять оглядел улицу. — Только сориентироваться бы? Бабуль, ты адрес не подскажешь?
— Я тебе сейчас так подскажу! — женщина замахнулась вновь своей деревянной тростью, устрашающе глядя своими адски страшными глазами. Да ну ее…
Подскочил, и побежал, не оборачиваясь. Женщина еще что-то кричала мне вслед, а я бежал, бежал… Пока.
Высокая многоэтажка с мертвецки бледными, затянутыми плесенью и пыльной сединой стенами, не привлекла мое внимание. Темно-коричневые пошарпанные двери, ведущие в подъезд, казались мне до боли знакомыми. Я знал, что уже был здесь. Определенно!
Я застыл, пытаясь вспомнить. Но воспоминаний не потребовалось. Стоило мне увидеть человека, выходящего из подъезда, как я понял, при каких обстоятельствах был здесь. Кира…
Пару дней назад мы подвозили ее именно сюда. И в пьяном угаре ноги сами привели меня к этому дому.
Я смотрел на Киру, и мое сердце сжималось.
Она бежала, а в ее глазах читался страх. И мне самому было страшно, за нее.
Держась рукой за щеку, она бежала, совсем не оглядываясь по сторонам. Отрешенный взгляд и глаза, залитые слезами.
Черт! Пока я бухал, малышка страдала, и я даже не пытался ей помочь. Кретин.
Мое тело машинально подалось ей навстречу, и я перехватил ее дрожащее тельце.
— Неееет! Отпустиииии меня, прошууу! — сквозь слезы кричала Кира, а каждое слово ей давалось с трудом, она практически захлебывалась каждой буквой.
— Тшшш, милая, это я! Что случилось? — пытался ее утешить, прижимал к своей груди, а она душила свою боль, вдыхая аромат моего дорогого парфюма, смешавшегося с запахом алкоголя, сигаретного дыма и грязного тела.
— Ты зачем пришел сюда? — поджала губы, ее глаза округлились, а грудь тряслась, будто девушке сложно сделать очередной вдох. — Уходи, прошу! — оглядывалась на дверь подъезда, будто за ней кто-то гнался.
— Милая, чего ты боишься? Я тебя смогу защитить! — она мотнула головой. Ее глаза смотрели в одну точку, а губы слабо шептали, пытаясь сказать хоть слово. Наконец, она сделала глубокий вдох, и переходя на крик, произнесла:
— Ты? Да разве тебя интересует кто-то кроме тебя самого? Что тебе от меня нужно? Глупая писулька моему дяде? Я напишу… Только уходи, пожалуйста! — она толкала меня своими ладошками, вновь и вновь оглядываясь на дверь…
Что я должен был делать в этом случае? Не знаю, как другой бы поступил на моем месте, но я сделал так, как сделал.
Схватил Киру в охапку, не глядя на то, что девчонка всеми силами вырывается из моих небрежных объятий. Главное, было оттащить ее от этого страшного дома, которого она боялась больше жизни. Я видел это по ее глазам.