– Ну ты мастерица мужиками разбрасываться, – присвистнула неугомонная Тося,: – Не пожалела?
– Не слушай Тоську, Света. Не жалей о прошлом. Оно же тебя не пожалело, – Вика подмигнула мне, лихо выкручивая на виражах, увозя меня в следующую страницу жизни.
Глава 30
Глава 30
Вика лихо вела машину, виражи брала на боковых колёсах, нас бросало, как цыплят в коробке.
К ночному клубу мы подъехали так же резво, затормозили знатно, как колёса не стёрлись, не знаю.
Я вышла из машины немного оглушённая ездой, девчонки высыпались весёлым горохом. Для них всё было нормально.
Вообще они были другими, не из моего мира. Весёлые, разухабистые, задорные и очень тёплые. Мне, наверное, судьба их послала, чтоб отогреть мою душу.
Правда, когда мы вошли в клуб, я перепугалась. За дверью нас ожидало тёмное месиво из плотно набившегося людьми пространства. Оглушающая ритмичная музыка, мерцающие резкие блики из зеркальных шаров, подвешенных к потолку, взрывные вопли толпы на каждую реплику ти-джея. Я уже решила сбежать. В этом гаме пришлось кричать Вике на ухо:
– Слушай, Вика, я, наверное, поторопилась.
– Ты чего? Брось. Капризничать будешь перед Юрасиком, когда помиришься. А сейчас погнали!
Она крепко держала меня за руку, я уже пробиралась за ней следом через плотно набитую толпу молодёжи.
От одной мысли, что я здесь из мести, у меня упрямо забилось сердце. Пусть Юра себе не думает, что я посыплю голову пеплом и пойду рыдать над их “братскими” шуточками.
Я плохо слышала девчонок, их голоса таяли, пробиваясь сквозь оглушающие децибелы музыки. В зале было накурено, всё казалось синим, нереальным на фоне дёргающейся светомузыки. Представляю, как вся моя одежда пропитается дымом, а волосы как у ведьмы будут светится синим туманом. На самом деле хорошо, что девчонки вытащили меня сюда, к людям. Я уже одичала без тусовок и подруг. Вечно сумасшедшей белкой носилась по работам, заботам. Пора возвращаться в свободную жизнь.
Любой ночной клуб это субботник сатаны. Каждый, кто переступал порог, вдыхая адреналиновый , заряженный весельем, алкоголем воздух, становился чуточку развязнее и легкомысленнее. Хотелось прыгать козой под музыку, трясти задом не заботясь о приличиях.
В местах, где полуголые девчата бесстыже трутся о парней, выгибаются кошками на танцполе, где у парней в глазах плещется алкоголь и вседозволенность – оставаться собой просто не получалось.
На танцполе пел хорошо сложенный парень с голым торсом и в джинсах на бёдрах. Скорее не пел, читал речитатив под музыку. Слов в этой лихой скороговорке было не разобрать, слишком громко бухали басы. Горячее, потное тело красиво двигающегося парня напомнило мне тот солоноватый привкус кожи другого мужчины, засевшего навсегда в моей памяти.
Это вкус секса, напоминающий зной раскалённого песка, тугой ветер, сильные пальцы, нежные губы. Чёрт, куда это меня понесло, – одёрнула сама себя. Нет, нет. Никаких воспоминаний. Та единственная ночь с Юрой это табу, это драгоценная коробочка счастья под семью печатями.
Она у меня останется навсегда, я её никому не отдам и сама трогать не буду. Я здесь как раз чтобы забыться. Ну, или отомстить, если получится. Хотя это навряд ли. Даже обида не заставит меня нырнуть в приключения. Хотя надо бы.
– Эй, ты сегодня кто, училка? Давно мечтал трахнуть учиху, – чья-то пьяная рожа оказалась у меня перед лицом. Знала я, что спровоцирую своим нарядом народ на пошлости, но народ не знал, что я уже вкусила человеческой кровушки:
– Убью, козлина, – схватила парня за свитер на груди и лязгнула зубами.
Отлетел сивый друг так же внезапно, как и появился. Вот, как, оказывается, надо было с Глебушкой разбираться с самого начала. Кто ж знал.
Всё крутилось в мареве драйва, веселья. Мне вручили бокал с трубочкой, я подозрительно уставилась на пойло. Нет уж, что туда могли намешать лучше не проверять. Отставила стакан, парень в зелёном худи (я даже не поняла откуда он взялся), заглянул в глаза:
– Я тебя тут раньше не видел. Выпьешь? А то ты какая то грустная.
– Ага, – я кивнула.
Пожала плечами. Почему нет. После сегодняшней драки и правды жизни, где выяснилось, что мои чувства это всего лишь разменная монета, хуже уже не будет. На дне собственного сердца я отхлёбывала залпом всю ту грязь, чем могли обидеть мужчины. Измена была, розыгрыш на спор был, попытка изнасилования была. Что может быть хуже? Думаете, всё же может?
Парень подтащил меня к барной стойке. Бармен подошёл к нам, вопросительно поднял бровь ожидая заказ.