Теперь я , недотёпа, истукан хренов, подпустивший ядовитую гниду к своей Светке сидел и сам ждал погоды у моря.
В Берёзовый не поедешь среди ночи, совесть надо иметь. Завтра Вика, на чьей машине уехала моя Света, в семь утра заступит на смену, у неё всё толком и разузнаю.
Сел в кресло, сжал подлокотники. Света моя .. какая же она необыкновенная. Из неё выплёскивалось воспитание, одновременно, язык её поднабрался где то таких перлов, уверен, раздраконь её, уши в трубочку свернутся. Странно, если она не детдомовская и не интернатская, если выросла среди тех уродов, что я обнаружил по адресу её прописки – загадка природы как ей удалось стать такой. Она вообще не из их породы.
Яркая, образованная, с тончайшим мироустройством в голове, откуда она такая. Поражался её способности радоваться. Редкая женщина умеет радоваться вообще, а так искренне, бесхитростно расставляя границы – только Светка.
Я сам с ней прежним стал. Жадным до радости, агрессивным, неуёмным. Женщина свела с ума, парализовала меня собою. Тут же вломила в виски картинка жемчуга, оставленного на моём столе и записка, “ Я не продаюсь”. Да кто же сомневался.
Как мне теперь ей доказывать, что она попала в жернова клеветы.
Вскочил, бесцельно ходил из угла в угол, диким зверем выть хотелось.
Блять, сердце ломилось сквозь рёбра, кулаки снова сжимались, челюсть сводило судорогой, до того я сцепил зубы.
Меня снова раздирало на части яростью. Желание разыскать больничку, куда свезли суку-Глеба скручивало спиралью, да так, что становилось тесно дышать. Горло схватывало когтистой лапой, я сатанел. Ходил по комнате, зашёл в душ, влез башкой в раковину под ледяную струю.
Нельзя мне к Глебу. Убью-сяду. Не хватало жизнь похерить за решёткой.
Смотрел в свою рожу в зеркало. Так бы и замочил сам себе кулаком в рыло – из за меня Света попала к нему в лапы. Ничего, сейчас его подлатают, навещу. Засуну ему эти лапы в его же задницу. Слово себе даю, пожалеет Глеб что на свет народился.
Из ресторана велел принести себе виски. Надо немного остыть.
Обхватив бутылку за горлышко, бродил по Светкиному номеру. В прошлый раз дырку в стене оставил, постучав по ней кулаком. Вон след. Надо будет сказать, чтоб замазали. Картину чтоб новую повесили.
Алкоголь пытался меня уложить поспать. Смерил глазами призывно накрытую пушистым покрывалом постель. Чувствовал, не могу я без Светкиного прощения в её кровать завалиться. Снова втиснулся в кресло. Чёрт, чего они такие маленькие. Скажу, чтоб поменяли. Никуда не годится, что нормальный мужик в кресле не умещается.
Бутылка опустела, я с удивлением смотрел на неё, странно, так быстро закончилась.
Закрыл глаза, представил мою Свету.
Вот где на сейчас, моё обиженное счастье… Ходит где то в деревне, по чужому дому, пьёт мятный чай, наверное. Сам не знаю, не пробовал, говорят, в деревне все пьют мятный чай. Интересно попробовать.
Бестолковое ожидание сморило, я всё надеялся, что сейчас скрипнет половица и Света войдёт в дверь. Я увижу её, подхвачу на руки, буду искать слова для прощения, а лучше без слов зацелую её, обниму так крепко, чтоб она не успела исполосовать меня своим острым, как бритва языком.
Не знал, на что надеялся, но я в первый раз жил ожиданием. Честно скажу, боялся выйти из номера, мне казалось, Света обязательно придёт. Я не мог упустить её ещё раз. Постепенно провалился в сон.
Проснулся от тихого покашливания.
Светка!?
Глава 36
Глава 36
Светлана
Вошла в номер и ещё не поднимая глаз поняла, что Юра здесь. В воздухе кружила его энергетика, лёгкий, тонкий свежий аромат парфюма. Я точно знала, Данилов пришёл за мной. Сейчас начнёт выяснять, почему я написала заявление? Он что, уже был на работе? Время семь утра. Ишь ты, не спиться ему. А, наверное, уже с братиком пообщаться успел, выигрышем похвастался.
Память забросила в страшные воспоминания, снова перед глазами замаячила дьявольская улыбка Глеба, его сатанинский оскал, сильные руки, из которых не вырваться. Снова я поднырнула в минуту самого страшного отчаяния, в момент, когда накрыла паника и я поверила, что не справлюсь. И боль. Прожигающая боль от слов, выстрелом расколовшая мне сердце – я вещь, на которую поспорили двое мужчин.
Мысли путались. Я не понимала, почему Данилов старший тут? Это тупой игнор моей свободы или он сам просто тупой и до него не дошло, что мы больше никто друг другу. Зачем он здесь?
В коридоре, возле обувницы лежала довольно внушительная коробка. Странно, что это. Прошла по коридору в комнату, замерла на пороге. Юра спал сидя в кресле. Чуть откинувшись на спинку маленького для его размеров кресла, он немного наклонил голову и спал! В трикотажном поло, тёртых джинсах, без привычной кипельно-белой рубашки, он сидел, почти съехав с кресла и вытянув ноги. Рядом с креслом стояла пустая бутылка из под виски. Какой, интересно был повод для гулянки?