Вышла на широкий балкон, чтобы отдышаться, или для того, чтобы не так заметно волноваться. Мечтать легко, но сохранять самообладание, когда мечта почти в руках, невозможно. Наговорю еще глупостей или буду выглядеть навязчивой – лишнее. Сам он скромный и стеснительный, я знаю и уважаю такой типаж, хотя с ними и бывает сложно в плане настойчивости. Пусть Виталя с друзьями и одногруппниками, коих тут большинство, пообщается и заметит, что меня нет, – испугается и впредь не позволит нам обоим стесняться.
И в этот момент рядом со мной оказался Стас – сел рядом и так же свесил ноги сквозь перила. Помолчал недолго, не собиралась говорить и я. Но он все же произнес без предисловий:
– Слушай, а ты знаешь, что мой отец подкатывал к твоей матери?
– Что?! – Сказанное удивило сильнее, чем само присутствие мажористого наследника на шумной и простецкой студенческой вечеринке.
– То, – он ответил легко, рассеянно глядя вниз. – Несколько лет назад, но что-то не склеилось. По крайней мере, в ресторан он ее точно зазывал.
Я вылупилась на его профиль, соображая. А почему не могло такого быть? Борис Игнатьевич – импозантный, очень спокойный и вежливый мужчина. Красивый с какой-то точки зрения – Стас внешностью сильно в него пошел. И мама давно одинока, всегда подтянута и для своих лет хороша. Потому я и ответила, успокоившись:
– Почему же не сложилось? Я, например, легко могу представить, что они стали бы парой.
– Шутишь? – Стас глянул на меня с изумлением. – У тебя какая-то сахарная романтика в голове, Полька Луговая?
– Полина Андреевна Луговая, – поправила я. – А ближе к делу можешь? Почему не сложилось?
Он пожал плечами и снова прилип к перекладинам, скрывая выражение лица.
– А черт его знает… Хотя и несложно предположить. Мы с тобой тогда классе в восьмом учились – двух трудных подростков хватит для краха одной новой семьи.
– Я не была трудным подростком!
Но он меня не слышал:
– Да и здравый смысл восторжествовал. Жениться на деканше – боже, ты можешь себе представить падение хуже? Она ж зануда, ей по должности положено. Я уж про сравнение с матерью молчу – моя была образцом элегантности.
– Ого, сколько гонора, – констатировала без обиды, а как факт. – Какая-то там профессорша, всего лишь доктор наук, и человек, раскрутившийся на рекламе, – ужас, ужас. Им бы даже поговорить не о чем было, до моей мамы только мой отец по образованию дотягивал!
– Соглашусь, – неожиданно примирительно произнес Стас. – И каким-нибудь итальянским партнерам такую не представишь, иначе сгоришь от стыда… от ее образованности, конечно.
Я выпады старалась игнорировать, в те времена еще не была в курсе, что она продолжит нападать, пока не взорвусь. А узнать подробности старой истории хотелось:
– Интересно, а кто из них решил отказаться пробовать? Уверена, что мама. Отец-то у меня ученым был, ей так сильно планку снижать сложно, каким бы интересным мужчина ни выглядел со стороны…
– Вот уж сомневаюсь, ставлю на отца. Кстати, я ему передам, что ты о нем думаешь – кто знает, не зарубится ли твоя преддипломная практика через несколько лет от случайно вылетевшего слова?
Усмехнулась пренебрежительно.
– Я так хорошо учусь, что твоих угроз не боюсь. Да и до той самой практики еще несколько лет.
– А-а, прешь по проторенной дорожке в деканат? Молодец, чё. Из тебя выйдет самая сухая вобла, никогда не сдавайся.
Я фыркнула, но ничего нового о его характере не узнала, потому и не начинала удивляться.
– Как нам все-таки повезло, что у них не сложилось! Если тебя отец и старший брат не придушили, то я бы добралась. Иначе бы и не разрешилось, живи мы в одном доме.
– Ух, как жутенько, – отозвался Стас равнодушно. – В смысле, представить тебя в своем доме. Вообще не знаю, чего ждать от человека, который на пьяной вечеринке сидит трезвым – вряд ли у такого найдется нужная справка от психиатра. Пойду я поищу более приятную компанию.
Он ушел, а я осталась. Где там мой Виталя? Ведь я уже минут десять здесь сижу. Не пора ли навострить радары в сторону своей мечты? Да и для первого поцелуя безлюдный балкон – лучшее место.