- Так, замечательно, - сказал Изюмов. - Мишель, идите-ка сюда... Ну!.. Чего Вы ждёте? Переступайте через ноги гражданина Силкина. Он здесь никто.
Мишель занес ногу, но Силкин поднял колено, мешая ему.
- Судебный исполнитель, прошу зафиксировать: ответчики оказывают физическое противодействие исполнению закона, - сказал Изюмов.
- А у меня вопрос: зачем этот человек принёс грязную картонную коробку? - брезгливо поинтересовался Силкин.
- В коробке наши личные вещи, - ответил Изюмов. - Мы её поставим в этой комнате. И если кто прикоснётся к ней хотя бы пальцем, я привлеку к уголовной ответственности. Потрудитесь, товарищ Силкин, пропустить моего клиента. И выключите, пожалуйста, телевизор.
- Пожалуйста.
Силкин послушно опустил ноги на пол, и выключил телевизор.
Мишель продолжал стоять как вкопанный. Пока Изюмов препирался с Силкиным, между Мишелем и Кристиной состоялся обмен взглядами, который сказал Мишелю слишком много. И теперь Мишель не мог оторвать глаз от заметного уже живота Кристины.
- Так и будем памятник изображать, или что? - нервно спросил Изюмов.
- Нет, не будем, - ответил Мишель и, бросив коробку на пол, выбежал из комнаты вон.
Мишель несся вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Обогнать его мог только крик Изюмова:
- Мишель, не валяй дурака, немедленно вернись!
Мишель только ускорил шаг. Задыхаясь от бега, Мишель гундосил себе под нос:
- Пошли все к чёрту! У меня будет сын! Сын! Мой сын! Паша! Павлик!
Часть 41. Неожиданный подарок.
У подполковника Силкина не хватало сил, как он выражался, "заткнуть фонтан Изюмову". У Аркадия Марковича оказались слишком серьёзные связи. Адвокат не давал ему покоя ни днём, ни ночью. Всё время держал в напряжении, угрожая отнять неправедно нажитые квартиру, машину и дачу. Силкин чувствовал, что ему не устоять. И вдруг, как манна небесная, пришла новость, Мишель отказался от всех претензий и укатил в Санкт-Петербург к тётке и, кажется, навсегда.
У Изюмова подскочило давление, а Силкин впервые вздохнул спокойно.
Подполковник ходил по комнате из угла в угол перед присмиревшей Кристиной и повторял:
- Это победа! Полная и безусловная победа! Испёкся твой Мишель! Кишка тонка! Выдохся! Квартирка теперь, точняк, наша.
Силкин остановился посредине комнаты и уставился на Кристину немигающими с зеленоватым отливом, глазами.
- Ты чего? -- спросила Кристина.
- Говорил ведь - не торопись продавать "Пежо".
Не послушалась, продала! Теперь на эти деньги разве что задрипанные "Жигули" можно купить! Эх ты, дурында! А всё твоя глупость и жадность! Кстати, половина денег моя. Могла бы дать, на мелкие расходы.
- Обойдёшься! Эти деньги отложены на чёрный день, - поджала губы Кристина.
- Скажи хоть, где прячешь-то? - спросил Силкин, криво улыбаясь.
- В надёжном месте, - ответила Кристина.
Тема скоропалительной продажи "Пежо" поднималась Силкиным уже не в первый раз. И всякий раз Кристина старалась замять ее на корню. Для неё эта тема представляла опасность, так как кроме автомобиля, она умудрилась продать еще и дачу Мишеля. Паше об этом она не сказала.
Всё получилось чисто случайно: сначала продалась машина, потом, тот же покупатель предложил хорошую цену за дачу. Если Паша об этом узнает - беды не миновать. Потом, как-нибудь, при случае, Кристина ему расскажет. И всё будет хорошо. Ведь как получилось с беременностью: она дождалась удобного момента, и вот результат - Силкин даже не сомневается, что ребёнок от него. С дачей будет точно также. Она найдёт удобный момент и расскажет ему, но не сейчас. Сейчас Силкин сгоряча может бед натворить. Уж очень он крут! Но тем и люб, что настоящий мужик!
Деньги, вырученные от продажи машины и дачи, в американской валюте, Кристина прятала в туалете за бачком.
- Кто знал, что Мишель возьмёт и сам уедет? - оправдывалась Кристина.
- Я знал. И уехал он "не сам", а кое-кто ему помог.
Кристина поцеловала Силкина.
- Что правда - то правда! Ты молодец! Но мне опять как-то не по себе. Что если Мишель вернётся? Тогда всё сызнова: суд, допросы. Адвокат-то, Изюмов, вон какой хитрый еврей!
- Эх, голубка моя! Мы тоже не лыком шиты. Не бери в голову, а бери в...
После того, как за раскрытие дела о взрыве в метро ему присвоили подполковника, и после того, как улетучились последние опасения, что его могут разжаловать обратно в капитаны в связи с изъятием из дела ботинка Мишеля, Павел Оскарович Силкин стал ругаться чаще и изощреннее.
Коротко отсмеявшись, Силкин сладко зевнул и потянулся.
- Чувствую, теперь мы заживём! И будут у нас, как говорит твоя ма, "кораллы, бриллианты, жемчуга".
- Она не так говорит. Она говорит "кораллы, сапфиры, рубины"... ох, не знаю, не знаю. Сердце чего-то ноет и ноет, ноет и ноет.
- Вот, ядрёна макарона! Не вернётся он! Забудь. А вернётся, так я его угомоню. И хватит об этом, лучше налей чего-нибудь. Жаль мне "Пежо". Толковая тачка была. Сейчас бы на дачу съездили.
- Ой, слабо верится, что Мишель это дело так оставит! Раньше верила, а сейчас... ой, ой, - запричитала Кристина.
У Силкина даже глаза округлились.
- Да сколько это может продолжаться! Надоело!
С этого "надоело" у них начинались все ссоры. Силкин всегда ругался страшными нехорошими словами. Но сейчас Кристина этому была только рада. Она стремилась увести Пашу как можно дальше от скользкой темы о машине и даче. Ссора, как всегда, шла под полным контролем Кристины. И закончилась, как обычно, в нужный ей момент слезами и полным примирением.
Еще не стемнело, а они уже легли в кровать.
Но и после "этого", Кристина продолжала демонстративно вздрагивать от каждого шороха, чем сильно нервировала Силкина.
- Ой! Что это? Уж не Мишель ли вернулся?
- Издеваешься, что ли?.. Кристина знаешь чего?...
- Чего?...
- Не хотел говорить, думал сюрприз сделать. Да, теперь ладно. Командир отпуск мне дал, так что - собирайся, через недельку поедем к морю, в Таиланд, в Пхукет. Рада?
- Так, это ты чего: оформил путёвки Мишеля? И со мной не посоветовался!
- Ну и что с того?
- А если доктор по беременности не разрешит. Всё-таки десять часов на самолёте. Как бы чего не вышло?
- Ничего, обойдется, ты баба крепкая. Раньше вообще без докторов рожали в поездах, в полях и ничего.
Часть 42. Как "культурные люди".
Оставшиеся дни до отъезда в Таиланд прошли в сборах. То одно нужно было купить, то другое. Всё шло нормально. Вот только Павел Оскарович вёл себя как-то странно. Во-первых, он покупал всё, что просила Кристина, хотя раньше спорил о всякой мелочи. Во-вторых, он начал тратить деньги на то, что она и не просила, на всякую ерунду: то коробку конфет принесет; то духи; то вина дорогого французского; то рому кубинского; то прикупит фигурку какую, фарфоровую, с влюбленными в дурацкой позе.
Поведение Силкина не могло не насторожить Кристину. Силкин всегда отличался прижимистостью и с деньгами расставался тяжело. По большому счету, Кристина уважала эту черту, полагая, что она характеризует Силкина, как хорошего семьянина, который "всё в дом", а "не из дома, как некоторые".
В голову Кристины приходили самые дурные мысли. Она даже заглянула за сливной бачок. Свёрток с деньгами, вырученными от продажи машины и дачи, лежал не тронутым. Кристина позвонила ма. Капа Петровна посоветовала "как-то аккуратненько разузнать, не получал ли "генерал" (Капа Петровна так в шутку после повышения звала Силкина) премию какую или еще что-нибудь "по службе".
- Запомни доча, человек легко тратит только чужие деньги, - сказала по телефону Капа Петровна.
Кристина сделала так, как научила ма, и выяснила - премию Силкину дали, но какую не сказали.