В конфликт вмешался все тот же мэтр Льюис, напомнив, что Тильда — его ученица и без его распоряжения не может покидать общество наставника. Родители оскорбились. Родители раскричались. Тогда к скандалящей компании присоединилась Летта, заверив, что тоже желает видеть Тиль подле себя, мол, она лучше прочих понимает принцессу и вообще оказывает неоценимую поддержку. О которой Летта, конечно же, не забудет.
Похвала принцессы благоприятно отразилась на настроении аристократов. Тиль осталась в Лорреле с полного одобрения семьи. Хотя, как сказала позднее девушка — не так уж ей это одобрение требовалось, Фаэн дороже.
Друга извлекли из-под завалов, в которые превратилось крыло изобретателей, два дня назад. Тиль сама по мере сил помогала при разборах, наплевав на высокое происхождение и репутацию. Тревожная складка не сходила с ее лба, пока девушка не увидела Фаэна.
Живого и почти невредимого Фаэна, которому каким-то чудом повезло оказаться меж сложенных домиком перекрытий. Это позволило ему дождаться помощи, а кровь иного народа в жилах — не замерзнуть на холоде и без пищи.
Рядом с изобретателем обнаружили пятно черной слизи — похоже, один из монстров все пробралась в крыло, но добраться до Фаэна не успела — и странный агрегат, которому даже мэтр Льюис не подобрал название. Фаэна устроили в походном лазарете вместе с агрегатом, ибо парень вцепился в того крепко-крепко, что не оторвать.
Мэтр Льюис, изучив останки монстра и ауру на месте происшествия, еще сказал, что тот явно умер раньше, чем дворец завалило. И вполне возможно, виновен в гибели чудовища тот самый агрегат.
Это было интересно. Это было обнадеживающе — потому что после катастрофы людям отчаянно нужен был знак, символ, хоть что-нибудь, что вселит чувство защищенности. Изобретение Фаэна могло стать таковым, осталось только дождаться выздоровления того и чертежей.
Летта с легким сердцем наказала целителям поставить на ноги Фаэна как можно скорее. Его исключительным ум и навыки пригодятся в восстановлении города... и помогут при будущих нападениях, если те повторятся.
Безымянный так и не объявился. Летта вспоминала возлюбленного, сжавшись в кровати холодными ночами, и молила всех богов, чтобы тот был жив.
А после мир вокруг Летты снова пошатнулся. Это случилось в резиденции семьи Тиль — их особняк лучше всего сохранился после катастрофы — где Летту приняли с распростертыми объятиями. И куда регулярно наведывались аристократы, чтобы мелькнуть перед глазами принцессы лишний раз.
— Ваше Высочество, позвольте представить вам — Александр Вихтер, — лебезил один из баронов, избегая взгляда принцессы, замершей у тахты в просторной гостиной. — Сын того самого герцога Вихтера и... полноправный наследник престола Ленры.
Бух! — упало сердце. В ушах зашумело, но Летта сохраняла невозмутимый вид — она на это надеялась.
История королевской семьи, как и фамилия Вихтер была ей знакома. Отец рассказывал её неоднократно, когда Летта была маленькой и когда подросла.
Рассказывал, как однажды — давным-давно — сыновья еще императора Ленры вместо борьбы за престол друг с другом объединили усилия. Один из них взошел на престол (да-да, малышка, ты его правнучка — гордись, он был великим правителем), второй ушел в тень, став герцогом и верным союзником брату. Ни одна сила в мире не могла разлучить их. По крайней мере так казалось...
Десятилетия спустя две ветви одной семьи разделила политика. Герцогская чета погибла в результате заговора и считалось, что наследников у рода Вихтер не осталось. Оказалось, выжил один из них.
Летта смотрела на Александра и действительно видела фамильные черты. Форма ушей, цвет волос, разрез глаз... даже цвет удивительным образом напоминал ее собственные, только глубже — оттенка небесной синевы. Глаза, точнее их взгляд, отчего-то показались ей смутно знакомыми.
Принцесса покосилась на мэтра Льюиса. Вся эта ситуация отдавала фарсом, ложью...
Не так уж сложно найти похожего на погибшего герцога Вихтер человека. Не так уж сложно сложить его историю — несчастный мальчик в юном возрасте остался сиротой и долгое время слонялся по улицам, боясь привлечь внимание облеченных властью. А после вырос и, не забыв свое происхождение, пришел в когда-то общий дом в час беды и протянул руку помощи.