Но сон преклонен не более своего родителя - смерти, так что, пока Совет Диадемы собирался, чтобы решить судьбу Багряной империи, ее будущий понтифик дремала на ковре, на каковой она в итоге и рухнула.
Легкий, но настойчивый стук в дверь разбудил Джиреллу, и она рывком села. Сон поражал своей абсурдностью, а понимание того, что она не в дормитории, сжало сердце. Чудовищность произошедшего вздыбилась в сознании холодной черной волной, которая, вздымаясь все выше, грозила вот-вот обрушиться и утопить ее.
Не сводя глаз с блаженного лика Падшей Матери, Джирелла отвергла Обманщика и, шатаясь, поднялась на ноги перед гобеленом. Страх не исчез. Разом. Но стал ослабевать, и для встряски только данной слабости и надо было. Она - Джирелла Мартигор, грядущая Черная Папесса Вороненой Цепи, и сей титул она заслужила. Из всех прелатов и принцев Багряной империи Падшая Матерь избрала ее. Тут сердце Джиреллы переполнилось благой гордостью, и она отринула эту слабость, что норовила охватить ее вновь. Та отступала, утекала также стремительно, как и нахлынула. Преисполненная уверенностью, об обладании коей и знать не знала, Джирелла направилась к двери откликнуться на следующую череду стуков... И встала как вкопанная.
Пусть и сонной, но вряд ли ей удалось бы забыть о множестве дядиных предупреждений. И пока будет помнить и следовать его указаниям, враги не отыщут брешь для удара. Во всяком случае, как он сказал, «эффективного» удара.
— Кажется, я подзабыла свою молитву! — выкрикнула она через дверь из мореного дуба.
— Звено четвертое, стих тринадцатый, — подсказали нежным голосом.
Это был Джиреллин любимый отрывок писания из Песен Цепи, которым она поделилась с дядей накануне: «Чем тусклее Звезда, тем ярче ее свет и яснее тьма.»
Джирелла отворила дверь в комнату и на пороге столкнулась с боевой монахиней ростом и ширью чуть ли не с саму эту дверь. Почти все ее лицо скрывала маска кающегося, но вокруг фиолетовых глаз виднелась изрытая крошечными шрамиками грубая кожа. Из-за плеча высовывался стальной крест... - эфес и гарда меча длинной чуть ли не уже́ с саму великаншу, пристегнутого к широкой спине.
Джирелла повидала немало вооруженных стражников и солдат, с безопасного расстояния, само собой, но еще ни разу ее глазам не представал более грозный воин. И судя по дядиным словам, эта женщина - ее личный телохранитель. Покуда она обалдело глазела на свою защитницу, разинув рот, та опустилась перед ней на одно колено. И даже так пятнадцатилетняя девчонка по-прежнему смотрела в глаза воительницы снизу-вверх.
— Я сестра Вора, — обескураживающе мягко представилась женщина. — Вверяю вам на службу свою жизнь, Джирелла Мартигор, отныне и пока Матерь не призовет меня домой.
— Спасибо?!... — Джирелла не знала, что еще сказать. — Я... кхм, очень рада нашей встрече, сестра, и я принимаю твою службу.
Наступило неловкое молчание, и чуть погодя боевая монахиня его нарушила:
— Могу я встать, мэм?
— Да-да, конечно! — Джирелла улыбнулась, воительница встала. Эта женщина - первая смертная, кто внимал всяческой ее команде, и стоило признать, что вкус такой власти скорее приходился Джирелле по душе. Ей было предначертано нести громадную ответственность, однако неплохо бы начать с чего-то маленького... или с кого-то большого, как в данном случае! — Мой дядя, должно быть, на Совете Диадемы, так может, ты захочешь составить мне компанию за завтраком?
Женщина округлила глаза и шагнула назад в кабинет, дабы пропустить Джиреллу.
— Благодарю за приглашение, мэм, но анафемам запрещено преломлять хлеб с людьми вашего положения.
У Джирелы перехватило дыхание. Анафема? Разумеется, она и раньше слышала страшилки о ведьморожденных, да даже сама парочку рассказала в монастыре, но и вообразить себе не могла, что лично повстречается с одной из этих чудовищ. А уж назначение такого создания в твои телохранители - случай немногим менее значимый неожиданных событий, в ходе которых она вдруг оказалась наследницей Ониксовой Кафедры.
— Прости... — начала было Джирелла, но боевая монахиня выставила свою мясистую ручищу.
— Молю вас, больше никогда предо мной не извиняйтесь, ни за что. Цирюльники достойно облагодетельствовали меня, если вы сразу не заметили.
— Раз уж тебе не положено со мной есть, то, догадываюсь, тебе не положено меня и прерывать. — Джирелла улыбнулась своему стражу так, чтобы та не поняла ее превратно. — Не сомневаюсь, что во многом положусь на твой опыт, сестра Вора, но опять-таки догадываюсь, я могу говорить, что угодно кому угодно, будь то искренние извинения или же нелепый приказ.