— «Сказание о земле Сибирской», — открыл, удивлённо присвистнул, — тысяча девятьсот первый год выпуска.
— Обещаю подарить любую книгу. Как библиофилу.
— Библиофил – это ценитель и собиратель редких книг, — ни к кому не обращаясь, как бы разговаривая сам с собой, вымолвил прокурорский.
— Выбирай, друг, — Барин развязно хлопнул Андрея Васильевича по спине и отошёл к столу, стал разливать по второй.
Ценитель редких книг в раздумье провёл пальцами по ряду корешков. Выбирая, какой именно томик взять. Один из корешков завибрировал под пальцами, переливаясь зелёными полосами… Бутербродов озадаченно нахмурился и аккуратно вытащил книжицу с полки. Чёрная обложка замерцала изумрудным переливом ещё ярче!
— Чёрт возьми! – удивился библиофил и открыл книжицу. Так-так-так… Страницы испещрены непонятными значками.
— Ни буквы, и… не иероглифы, — Андрей Васильевич вовсю глядел на изумрудное мерцание. – Ну и фейерверк.
По чреслам разлилось нетерпеливое волнение. Такое чувство, когда видишь и хочешь девушку на первом свидании. В ушах вдруг зазвучали сладострастные женские стоны… На плечо врача легла рука Барина:
— Нашёл эксклюзив?
Фейерверк со стонами испарились.
— Что за книга!? – Андрей Васильевич показал томик.
— Хрен не ведаю! – размашисто изрёк Барин. – Я тут грамотно всё расставил, но не изучал… Библиотека мне нужна для престижа, статуса… ну, знаешь.
— Книга не имеет ни начала, ни конца... – возбужденно говорил Бутербродов, листая томик. — И даже названия нет. Сплошные ровные ряды тарабарских значков. Видишь?
— Вижу! – покивал Барин без особого интереса. – Берёшь её?
— Похоже на зашифрованные записи, — ценитель редких книг щупал страницы. – Чем—то похожим писали древние алхимики и члены масонских лож. Заметь, книга рукописная, а обложка и листы, будто из магазина.
— Возможно, грамотная самоделка, — зевнул Барин. – Кто-то купил бумаги, исписал её абракадаброй, понятной лишь посвящённым, взял обложку и всё аккуратно склеил. Быть может, дед сам… — хозяин дома замялся и… интимно шепнул: — Знаешь, мой дед был чокнутым!
— Не знаю, но верю, — по инерции ответил библиофил.
— Ребята, коньяк стынет! – раздался голос прокурорского, он разливал по третьей.
По законам жанра на пороге кабинета возникла Ириша с большим разделочным ножом в руке:
— Листья клёна облетают с ясеня… — проворчала она. Забрала бутылку со стола, выпила одну из трёх рюмок. – Эй, Барин, быстро в сад! – и удалилась с независимым видом.
— Пошли делать шашлык! — Барин тоже осушил рюмку.
— Бу, женщина выпила твой коньяк, — усмехнулся прокурорский, глотая свою порцию.
Андрей Васильевич созерцал книгу и вряд ли что слышал.
— Эгей, Андрюха! – крикнули верные друзья.
Библиофил всё же выпустил книгу из рук, немного напоминая зомби пошёл к порогу, там обернулся: томик в чёрной обложке ему маняще подмигивал с полки. Изумрудным светом.
— Как-нибудь в другой раз тебя выберу… — пробормотал доктор.
***
— Значит, ты и есть двоюродная сестра Ириши? — спрашивал Бутербродов у русоволосой девушки, в зелёной кофточке.
— Да, – односложно ответила Маргарита.
Парочка находилась в саду, за неплохо сервированным столиком. Было штук десять гостей, которые болтали, разбившись на группки. Чуть в стороне Барин и Халюкин возились с мангалом. В окрестностях плавал запах жареной баранины. Атмосфера была пропитана крепким алкоголем и пьяным глубокомыслием.
— Чем занимаешься?
— Учусь на историческом.
— Нравится?
— Ничего.
Девушки с односложными ответами встречались Андрею Васильевичу гораздо чаще, чем болтушки. Поэтому схема съёма была уже отлажена: детали легко корректировались благодаря большому опыту обольстителя. Как доктору удавалось клеить трезвых девушек – будучи самому трезвым, оставалось его тайной. И совсем немаленькой… его половой орган читался через любые брюки, но это к слову.
Бутербродов хотел ненавязчиво приобнять Риту, но через стол наткнулся на взгляд Ириши – жены Барина. В нём не было ничего такого, но это был взгляд Ириши, которая знала Бутербродова лучше, чем он сам себя. Доктор с чего-то засмущался и шаловливую руку убрал. Потом опять протянул… отдёрнул и… вальяжно молвил:
— Женщины от меня на восьмом небе, — скосил хитрые глаза на соседку.
Дурацкая фраза и прозвучала дурацки. Реакция Риты мучительно выбрала, какую эмоцию родить и надо ли её вообще рожать.
— Продайте мне душу, и я брошу мир к вашим ногам, — предложил лукаво доктор. Разведка боем – неплохой метод призыва в койку скромняжек. Жизнь этому не учит, а жизнь это настоятельно советует.