На следующий день человека, за которым ухаживала Анжелика, нашли асассины «Ока тьмы» и, сковав его антимагическими наручниками, уволокли в свою штаб-квартиру. А через неделю Анжелику заприметил Первый старейшина «Ока» и пригласил работать в свою организацию.
Мучительница, не долго думая, согласилась, ведь ей нужны были сильные покровители, а кто как не гильдия убийц могла стать её опорой?
***
Спящий Вескульд висел в тёмной комнате из серого, затхлого камня, которую освещало одно окно с решёткой. Левиафан находился на его руке и ждал… Он хотел узнать, что нужно этой странной женщине и кто ей управляет.
Она не заставила себя долго ждать. Вскоре после того, как Линду, Вескульда, Анимуса и Левиафана доставили в эту странную комнату, Святая пришла, неся в руках странный мутный шар, сделанный как будто из плотного стекла..
Она помахала над шаром руками что-то шепча. Внезапно вспыхнул свет, и над шаром появилось изображение красивой женщины, старика и мужчины, чьё лицо было скрыто капюшоном.
- Святая приветствует Совет старейшин «Ока тьмы», - сказала женщина, припадая на одно колено и прислоняя руку к груди.
- Поднимись, Анжелика! – приказал мужчина в капюшоне.
Святая поднялась и стала ждать дальнейших указаний.
- Ты поймала драконорождённую? – спросил старик, голос которого показался Левиафану ну уж очень знакомым.
- Да, третий старейшина, - кивнув головой, отрешённо проговорила девушка.
- Ха-ха, Стридео, смотри, она смогла с лёгкостью сделать то, чего не смог ты, - веселилась красивая женщина, толкая старика локтем в бок.
Казалось, что третьему старейшине было наплевать на издёвки второй.
- Старейшины, дракон и странное существо, похожее на маленького мальчика, так же тут. – вновь заговорила Святая, привлекая к себе внимание.
- Ох, это замечательно! – радовалась стервозная женщина по ту сторону шара.
- Скоро в «Комнату ожидания» прибудет наш человек и заберёт пленников. Постарайся их не убить, - с нажимом в голосе сказал мужчина в капюшоне.
На этом связь оборвалась.
Святая повернулась в сторону Анимуса и медленно к нему подошла. Она протянула руки и потрогала его крылья.
- А я своими даже пошевелить не могу… - пробормотала она и из её правого глаза покатилась одинокая слеза.
А затем достала нож и взмахнув им над Анимусом, крикнула:
- Как же я тебя ненавижу!!! - при этом её лицо оставалось неизменным.
Нож устремился к крылу дракона, но так и не достиг цели. Белое щупальце опутало руку Святой.
Она обернулась…
За её спиной стоял мальчик со страшными глазами, которые с безумным гневом смотрели на Анжелику. Святая бросила беглый взгляд на стену и, как она и предполагала, точная копия этого мальчика сейчас продолжала висеть на стене.
Щупальце подняло Святую в воздух. Мальчик ничего не говорил. Лишь его глаза выдавали всю гамму чувств, которые он испытывал: страх, гнев, затем опять страх и, наконец, безумная жажда убийства.
Внезапно Святую откинуло в стену и из её рта пошла кровь, но на этом мальчик не остановился. Анжелику стало бросать из угла в угол и бить об стены с невероятной силой.
В этот момент Левиафан испытывал доселе неизвестное ему чувство – страх за чужую жизнь. Он и в самом деле испугался, что Анимус мог умереть
[Владыка, пожалуйста остановитесь. Вы можете её убить], - переживая лишь за целостность греха, но никак не за Святую, попросила Кира.
Еле-еле Левиафану удалось прекратить. Из-за его спины появилось больше пятидесяти тонких щупальцев. Они воткнулись в тело святой и начали поглощать её изнутри. Это доставляло невыносимую боль. Тщательнее всего Левиафан поглощал мозг. Он хотел узнать, что движет людьми, подобным ей.
Вскоре…
[Поглощение завершено. Для более эффективного распечатывания греха «Luxuria(Похоть)» предлагается впасть в состояние сна], -сообщила Кира
«Можно ли перенести время распечатывания?», - поинтересовался Левиафан.
[Да]
«Хорошо, тогда начни распечатывание, когда мы вернёмся в гостевой дом», - попросил метаморф.
[Поняла]
Вместе с энергией греха Левиафану передались и воспоминания Святой.
Под конец поглощения метаморф испытал некий душевный дискомфорт от того, что причинил Анжелике столько боли.
«Какой кошмар. Сколько боли, сколько страданий. Если мне всё-таки удастся одолеть этих зазнавшихся божков, я обязательно тебя спасу», - Левиафан обращался к поглощённым воспоминаниям Анжелики. Он как никто другой мог понять её муки, ведь над ним тоже ставили эксперименты и, хоть он практически и не ощущал боли, он знал, что лишь сам факт того, что тебя используют как вещь, доставлял сильнейший дискомфорт и заставлял испытывать чувство, которому Левиафан не мог пока что дать определение.