— Вы позволите?
— Да, конечно, — кивает Анн-Маргрет. Она словно только что проснулась. — Признаться, всё это очень запутано… — И пока Хан объясняет, что теперь матери девочек следует обратиться в полицию, Тереш смотрит на страницу с четырьмя фотокарточками сестер Лунд. Хан выстроил их по возрасту, как жемчужины на нитке.
Анн-Маргрет закрывает за гостями калитку. Она тепло машет им рукой в заднее окно машины. Такси катится по гравийной дороге, но ведет его уже не Кенни. Кенни давно ушел в свой Кеннин мир заниматься Кенниными делами. Они в сорока километрах от Ваасы, и белый загородный дом, окруженный каштанами, всё никак не исчезнет из виду. Уезжая оттуда, все они втайне чувствуют облегчение. И какую-то неловкость. Никто не может ничего сказать, только гравий шуршит под колесами. Наконец, Хан все-таки решается:
— Она, как бы… похоже, она не очень-то рада. Так мне показалось.
Йеспер сморкается:
— Это была твоя дебильная идея.
— А как мы, по-твоему, должны были поступить? Ничего не объяснять, и пусть бы сама разбиралась, ну, вот хоть с теми же письмами?
— Да-да! Они не мертвы, госпожа Лунд, ваши дети живы, у вас живые дети! Нельзя было просто оставить ее в покое, чтобы она сама это выяснила? Обязательно было устроить шоу с разоблачениями.
Некоторое время они сидят в тишине, угрюмо глядя в окна. Они едут по проселку, машину трясет, и Тереш спрашивает водителя, можно ли курить в салоне. Он достает сигарету. В полумраке вспыхивает спичка, и папиросная бумага трещит в ее пламени. «Астра» чадит, наполняя салон горьким запахом. После стольких часов в машине Кенни сидеть здесь кажется чуть ли не изменой.
Хана начинает грызть совесть:
— Наверно, и правда не стоило этого делать. Что, если она уже смирилась с этим, а мы только зря ее расстроили? Что, если из этого ничего не выйдет…
— Думаешь? — язвит Йеспер. — Может, это был наш долг! Вломиться в дом к посторонней женщине и просветить ее насчет ее детей. — Он на мгновение задумывается, а потом продолжает: — На самом деле я так не думаю, Хан. Не верю, что она смирилась. Может, она просто пытается жить дальше? Хотя, конечно, у меня детей никогда не было.
Тереш выдвигает из дверцы кареты пепельницу. Он курит, молча. Они избегают мотошоссе, на которых сейчас сплошные пробки. Поэтому едут проселочными дорогами среди вечерних полей и перелесков. К середине пути Тереш курит уже шестую сигарету и в салоне становится душновато. Бывший агент воспитанный человек: он открывает окно и впускает внутрь свежий воздух с несколькими снежинками. Они едут вдоль оврага. Мимо проносятся голые кусты, а над полями вдалеке начинается снегопад.
— Она не смирилась, — говорит Тереш. — Она забыла. Я не видел ни одной их фотографии во всем этом доме. Когда ты дал ей свою папку, она смотрела на них так, будто пыталась вспомнить, кто это такие.
Хан передергивает плечами, как бы от холода. Все молчат. Это знак согласия. Еще одна долгая пауза, и Йеспер откашливается. Так они дают друг другу знать, какие чувства это в них вызывает. Реже всего они говорят между собой о том, о чём думают на самом деле. Об этом исчезновении. Из-за того, что в самом начале они говорили слишком много, так много, что разговоры перестали помогать. Всё сказано, им больше нечем утешить друг друга. И потому всем так странно слышать, как Йеспер говорит: «Иногда мне кажется, что весь мир о них забыл».
— Так и есть, — отвечает Тереш.
И Хан говорит:
— Ну что, пойдем искать этого мудилу.
— Выезжаем сегодня, — говорит Тереш.
Хан спрашивает:
— И куда мы едем?
— В Граад, — отвечает Тереш.
Оба поворачиваются и смотрят на Йеспера.
— Davai, — говорит Йеспер.
С темнотой начинается метель. Они едут по улицам Салема, и город вокруг заметает снегом. Первый раз в этом году. Холодный и сладкий запах снега наполняет салон, когда Хан вваливается с большим чемоданом в каждой руке. В снегу перед домом остаются глубокие колеи. Его старая мать стоит у двери в халате и что-то кричит, но что — никто не слышит. Машина уже мчится прочь, а между домов завывает вьюга.
Снег идет всё время, пока они ждут Йеспера перед его домом. Два часа. Уже кажется, что они могут не успеть на свой ночной магнитопоезд. Ветер сдувает с еловых ветвей белые ленты, черную мотокарету понемногу заносит снегом. Наконец Йеспер выходит, в руке у него белый чемодан.
— Как всё прошло?
— Ну, скажем так, не очень хорошо, — отвечает он. — Едем.
И они едут. Быстро. Они просят таксиста ехать еще быстрее, но это уже опасно. Метель чертит полосы в лучах фар, ее хаос бушует повсюду, на дорогах, в оранжевых ореолах уличных фонарей. Тереш бросает водителю деньги и уходит, глядя на часы. Он бежит через заснеженную площадь и слышит, как за спиной хлопают дверцы такси. Его не волнует, что Йеспер забыл забрать его вещи.